Поиграем со смертью?..
Шрифт:
Словно в ответ на мои мысли, а может, просто проследив за моим взглядом, Гробовщик рассмеялся и пояснил, что он уже не работает в том самом похоронном бюро, что и раньше — со времён, описанных в манге, как оказалось, прошло пятьдесят лет, и того бюро просто не существует. Оно закрылось после происшествия на пароходе «Кампания», и Гробовщик даже не пытался его возродить. Однако через десять лет после той истории, когда с Владыкой Эмма были улажены все разногласия, он приобрёл частный дом в пригороде Лондона, который был превращён в новое похоронное бюро — именно в нём мы сейчас и находились. Правда, благодаря куда большим, чем у прошлого агентства, размерам здания, Гробовщик сумел организовать в подвале морг и прозекторскую, в которой я только что побывала, а также кучу лабораторий, расположенных на втором этаже. Ещё здесь, как я поняла, находилась и спальня жнеца, а также «зал прощания»,
А тем временем Гробовщик дошёл до конца длинного коридора и открыл незапертую дверь. В его спальне оказалось просторно и очень уютно, правда, в сугубо моём понимании. Чёрные тяжёлые портьеры на высоких стрельчатых окнах, тёмно-серые стены, чёрный пушистый ковёр на полу, широкая кровать под балдахином из чёрного атласа, огромная круглая люстра на цепях, как в подвале, только серебристая, тумбочки по обеим сторонам кровати, на одной из которых стоял графин с водой, а на другой — песочные часы и ваза с засушенными розами. У окна располагалась конторка, а у стены напротив — массивный деревянный шкаф. Ничего лишнего, очень лаконично, и разве что гравюры, развешанные по стенам, оживляли обстановку — на монохромных картинах застыли пейзажи разрушавшегося мира. Пожар, наводнение, извержение вулкана, землетрясение, торнадо и выжженная пустыня. Интересная подборка тем, и ведь ни на одной картине не было ни людей, ни животных — лишь природа, решившая показать клыки.
Меня положили на широченную кровать с довольно жёстким матрасом и укрыли чёрным покрывалом. Я покосилась на графин, и Гробовщик вновь спас меня от жажды, после чего задёрнул шторы и, снова проверив мой пульс, пожелал мне сна без сновидений. Я закрыла глаза и буквально тут же вновь провалилась в вязкую мглу. Без снов.
Проснулась я в отличном настроении, и, судя по бодрости моих бренных останков, от недавней эпопеи не осталось и напоминания. Это не могло не радовать, поэтому я, потянувшись и смачно зевнув, подумала, что ортопедический матрас — отличное спальное место, потому как на нём позвоночник точно болеть не будет. По крайней мере, я выспалась на этой конструкции просто прекрасно. Открыв глаза, я с недоумением обнаружила за конторкой строчащего что-то жнеца. Он что, всю ночь работал, что ли? А о здоровье своём думать кто будет?!
— Доброе утро, — пробормотала я хрипло и, найдя взглядом бокал, рискнула взять его самостоятельно. Что интересно, слабости не осталось и в помине, и мне сей подвиг удался абсолютно без проблем, а потому я, опустошив целых два бокала, решила больше не разлёживаться. Вот только стоило лишь мне спустить ноги на пол, как жнец, всё ещё увлеченно что-то писавший, пробормотал:
— Не смей вставать.
Я вздохнула и улеглась обратно, а он через пару минут отложил перо и, подойдя ко мне, вновь начал проверку жизненных функций моего организма, причём на этот раз куда более полную. Проверялись рефлексы, координация, чувствительность кожного покрова и прочие важные мелочи. Даже зрение моё не обделили вниманием, хотя оно всегда было отличным, и у окулиста я бывала лишь во время плановых осмотров. Наконец был вынесен вердикт «полностью здорова», и Гробовщик спросил, как я себя чувствую не в физическом плане, а морально. Я призадумалась и ответила, что почему-то мне очень хорошо и спокойно, а ещё бодрость и энергичность зашкаливают, так что хочется заняться чем-нибудь полезным. Жнец хмыкнул и ответил, что это может подождать, поскольку ему необходимо понять, не повлиял ли на мою психику этот эксперимент, а я ответила, что вроде не повлиял. Несколько психологических тестов и куча вопросов развеяли опасения Легендарного, после чего он спросил, что же я так жажду сделать. Я ответила: «Умыться и приготовить завтрак», — на что Гробовщик расхохотался и махнул рукой в сторону непримечательной двери у шкафа. Я тоже засмеялась и пошла, куда послали, а точнее, в светлую, но очень маленькую ванную комнату, где мне пришлось воспользоваться умывальником вместо раковины ввиду её отсутствия.
Освежившись и взбодрившись, я вернулась к убиравшему постель жнецу, и тот факт, что он решил стать хозяюшкой, вызвал во мне лавину негодования. Ну как так?! Это моя работа, а не его! Зачем он напрягается? Подлетев к жнецу, взбивавшему подушку, я схватила покрывало и сделала просительную моську. На секунду Гробовщик замер, а затем снова разразился громогласным смехом и, махнув на
— Ты чем вообще питаешься?! — офигело спросила я, открывая абсолютно пустой деревянный шкаф.
— Чем придётся, — уклончиво ответил жнец и уселся за небольшой круглый столик в центре кухни. — Но чаще всего покупаю нечто, требующее лишь разогрева.
— Угу, пицца, гамбургер и пирожки — братья гастрита! — возмутилась я.
— Он мне не грозит, — рассмеялся Гробовщик.
— Да без разницы, — поморщилась я, выискивая в другом шкафу что-нибудь не испортившееся и пригодное для приготовления завтрака. Только вот такого было мало. — Ладно, хотя бы пока ты у меня живёшь, буду кормить тебя здоровой пищей…
— Заботишься о моём здоровье?
— Не только.
— О комфорте?
— Угу.
— Даже после того, что произошло вчера?
Я нахмурилась и, зажав в руке пакет спагетти, обернулась к жнецу. Он был на удивление серьёзен и, сложив кончики пальцев, смотрел на меня поверх них. Это что, он думает, что я его винить во вчерашнем буду? Но он же предупреждал, что будет больно, так за что я должна злиться? За то, что не думала, что будет настолько больно? Но это моя ошибка, а не его.
— Ты меня предупреждал о последствиях, я согласилась, — ответила я немного раздражённо. — Какие у меня могут быть претензии, по-твоему? Да, я не думала, что это так больно, но ты же предупредил…
— Нет-нет-нет, — перебил меня Гробовщик и, сложив руки в замок, прижал их к щеке, — всё не так. Я предупреждал тебя о том, что будет больно, но и сам не ожидал, что боль будет столь сильной. Ты кричала — полагаю, многое из того, о чём ты думала, было произнесено.
Я вздрогнула, подумав, что наверняка ничего хорошего в тот момент сказать не могла, и почувствовала, что краснею. Это плохо… Я тут же зарылась в шкаф, а Гробовщик продолжил:
— По моим расчётам, физическая боль во всём теле должна была быть на уровне первых болей в животе при аппендиците, не более того. Больший удар должны были нанести воспоминания, но всё пошло не так. Я знал, что при просмотре воспоминаний люди вновь переживают старые эмоции, а когда воспоминание очень яркое, доходит до нового переживания физических ощущений. Однако, поскольку перед глазами человека обычно проносится вся его жизнь, подобные моменты длятся лишь несколько мгновений. Понимаешь ли, у смертных, не внесённых в список, я Плёнку ещё ни разу не извлекал, и все выводы были сделаны, основываясь на поведении умирающих. Отсюда просчёты в моих теориях. Насколько я понял, живые переживают просмотр короткого фрагмента плёнки так, словно вновь переживают ту ситуацию, но и такой вариант я учитывал, а вот чего не учёл, так это твоих личностных особенностей. Сейчас ты уже справилась с призраками прошлого, однако в тот момент эмоции были слишком яркими, и, переживая их вновь, ты не просто заново испытывала то, что испытала тогда. Столкнулась твоя нынешняя жизненная позиция и безысходность прошлого, они вызвали отторжение и причинили боль. К тому же, насколько я понял, ты так сильно подавляла эти воспоминания, что при просмотре они вызвали очень бурную реакцию неприятия. Ты пережила то, что случилось в прошлом, ощущая то же, что и тогда, но многократно усиленное из-за долгих попыток отгородиться от этих воспоминаний. Но в то же время ты восприняла эти события уже по-новому, основываясь на своём нынешнем мироощущении, и это вызвало диссонанс — память не принимала выводов разума. Тело же среагировало на диссонанс в душе и постаралось избавиться от воспоминаний, причинявших боль, вытолкнув Плёнку, потому физически всё прошло также куда болезненнее, чем ожидалось. Это был мой просчёт.
Я опешила. Не думала, что Гробовщик может в чём-то ошибаться… Но ведь он тоже не робот, а значит, и он может чего-то не учесть, правда же?
— Но ты ведь меня предупреждал о том, что есть вероятность непредвиденного исхода, — вздохнула я и наконец положила макароны на стол. Жнец смотрел на меня из-под чёлки-шторы, а я улыбнулась, потому что он и правда был не виноват, и закончила мысль:
— Так что не думай, что я обижаюсь, ладно? Это же эксперимент был, а чего только не случается на первых опытах. Первая ракета вообще в космос не попала, а у тебя всё получилось. «Первый блин всегда комом», так что всё нормально.