Поиски счастья
Шрифт:
Служитель церкви поделился своими соображениями с патроном:
— Нужно поколебать его. Мне думается, что за ним пойдут остальные.
— Которого? Где он? — вглядываясь в толпу, спросил директор акционерного общества. — Крайнего справа?
— Нет, нет. Смотрите: он выше остальных, на висках седина, сутул, у него прямой нос и волевое лицо. Слева… слева седьмой.
— О, этот? — янки бесцеремонно указал на него пальцем. — Подзовите его ко мне.
— Сын мой! Мистер Роузен хочет с тобой поговорить, подойди к нам.
Тымкар
— Как зовут тебя, суровый человек?
Эскимосы тревожно расступились.
— Тымкар из Уэнома, — не очень дружелюбно отозвался он.
— Из Уэнома? — изумился миссионер. — Значит, ты чукча?
Тымкар утвердительно кивнул головой.
— Его имя Тымкар. Правда, оригинальное имя? Оно соответствует его мрачной внешности. И к тому же, оказывается, он чукча!
— Это любопытно, — живо отозвался янки. — Меня зовут Эдгар Роузен, — представился «дикарю» американец.
Тымкар молчал.
Вокруг было тихо. Только из дальней землянки доносилась ругань Майвик: женщина сразу же ушла, как только услышала о решении мужа.
— Да, так вот, Тымкар, мы предлагаем вам переселиться.
Чукча вопросительно взглянул на старца.
— Мистер Роузен по поручению… — пастор запнулся, — обещает вам помочь хорошо устроиться на новом месте, — и тут же он что-то негромко сказал Роузену.
— Да, да, — тот вытащил из бумажника десять долларов.
Тымкар не протянул руки, как это сделал Тагьек. И хотя он ничего не сказал, Эдгар Роузен спросил:
— Что он говорит?
— Он молчит, мистер Роузен…
— Какое свинство! — вспылил американец. — Деловой, порядочный человек должен с протянутой рукой стоять перед нищим негодяем, уговаривать его взять деньги! Их нужно учить полицейской дубинкой, а не уговаривать… Бить, да, бить! Это лучший метод разговора с дикарями. Бить, как индейцев, — с оружием, с пушками… — он покосился на фрегат.
Едва ли многое из этой тирады понял Тымкар. Но слово «бить», подкрепленное злым взглядом, он понял…
— Каттам меркычкин! [24] — глухим голосом выдавил он чукотское ругательство и, повернувшись, зашагал к своей землянке.
Вокруг стало еще тише. Сипкалюк, широко открыв глаза, испуганно смотрела вслед мужу.
— Что это значит? — на лбу Роузена опять выступила испарина.
Миссионер не знал чукотского языка.
Между тем Тымкар подошел к своей землянке и остервенело принялся ее разрушать, сбрасывая с кровли куски дерна. Пыль поднялась вокруг его жилища.
24
Этакий мерзавец!
— Как видно, он решил переселиться, мистер Роузен.
— Отлично! Тогда я уверен в успехе. Но почему он не взял
Растерянные эскимосы искоса поглядывали на корабль. Они поняли ругательство Тымкара и вспомнили, как поступил почти при таких же обстоятельствах чернобородый янки, с которым они отказались торговать.
— Ну, в путь! Переведите им, что на обратном пути мы проверим, и, если они еще окажутся здесь, мы погрузим их в трюм фрегата вместе с их кожаными кораблями, собаками и прочей дрянью.
Через несколько минут фрегат выбрал якорь и взял курс к мысу Дежнева.
Эскимосы наблюдали, как Тымкар разваливал свое жилище.
— Тыкос! — крикнул он сыну. — Собери собак. Мы станем жить в Уэноме.
«Вот так здорово! Так он уплывает подальше от Аляски? А как же мы?»
Сипкалюк, обрадованная, что не плыть ей в ненавистный Ном, бросилась к мужу, но тот отстранил ее.
— Тыкос, готовь байдару!
Девушка в зеленой камлейке побледнела: Тыкос, с которым еще утром они бегали по острову, уплывает…
Среди эскимосов заметна была полная растерянность: все уходят… Тымкар, Тагьек…
Подошел старый Емрытагин.
— У тебя в голове верные думы, — оказал он громко Тымкару. — Иди туда. Там твоя родина, — на глазах старика показались слезы. Любил он Тымкара: столько лет вместе прожили! Вместе трудились, голодали, мерзли. — Ты иди. А мы останемся. Здесь родились, здесь должны и жить. А когда увидим корабль американов, погрузимся в байдары и уйдем во льды. Посмотрят они, подумают — послушали их… Тогда вернемся в свои жилища. Так думаю я.
Решение мудрого Емрытагина ободрило эскимосов. В конце концов Тымкар — чукча, Тагьек — не охотник. А зачем и куда поплывут все они? Да и кто же может поверить этим американам? Нет, никуда не надо трогаться со своего острова…
Солнце уже описало полный круг и теперь пыталось вновь вырваться из туч у горизонта. В проливе шли льды.
Островитяне не спали. Они стаскивали на берег небогатое имущество. Вдали плакала девушка в зеленой камлейке.
Все смешалось в душе Тьшкара. Картины прожитой жизни, яркие, сильные, быстро сменялись одна другой, и какой-то внутренний голос, еще неведомый ему самому, властно звал его к новым поискам счастья: «Вперед, Тымкар, спеши, Тымкар!» Он смотрел на островитян, но не видел их. Как быстро пробегала перед ним сейчас вся его жизнь! И все настойчивее звучало:
«Вперед, Тымкар! Спеши, Тымкар! Твое счастье там, в родном селении. Там начинается, сказал таньг-большевик, новая жизнь!»
Все население острова загружало байдары домашним скарбом. На высоком берегу стоял наблюдатель.
Тымкар и Тагьек уже готовы к отплытию: им некого и незачем ждать. Вот они отталкиваются от берега, Тыкос поднимает парус из шкур, и байдары расходятся в разные стороны.
— Прощай, Тымкар!
— Прощай, Тагьек!
— Прощайте! — слышатся с берега голоса.