Пока дышу

Шимохин Дмитрий

Увидев знакомое лицо у входа в зал, я сделал несколько быстрых шагов и, схватив то самое нехорошее лицо рукой, внес хозяина корчмы обратно.

Мы с ним оказались наедине в какой-то кладовке, здесь и пообщаемся по душам.

— Что вы себе позволяете, какое право имеете? Я стражу позову, — начал кричать корчмарь, начав с визга и перейдя на крик.

Пока я осматривался, он успел прийти в себя. Кричит, надеется, что услышат и вмешаются.

Решив продолжить с ним более плотное общение, я приблизился к этому потомку Бориса Моисеева, он этого не оценил и попытался оказаться

подальше от меня, не помогло.

Легкий удар под дых— и он уже согнулся и зашелся в кашле, слабенький какой-то, может, в детстве молоко не давали.

Схватив его за волосы и подняв голову, влепил оплеуху. Держи дорогой, мне не жалко. Бедолага аж к стене отлетел, нет, малыш, мы еще не закончили. Продолжая держать его за волосы, нагнул вниз и нанес удар коленом в лицо, тот пришелся в нос, раздался хруст, и мигом закапала кровь, пришлось его отпустить его.

Перестарался, ничего разговорчивей будет. Трактирщик лежал на полу, прикрываясь рукой, другой зажимал расквашенный нос. В его глазах был страх. Схватив тряпку со стеллажа, я кинул ему:

— Вытрись.

Взяв дрожащими руками серую тряпку, он зажал нос руками и обратился ко мне:

— Что вам надо, что вы хотите? — его голос дрожал.

Схватив его за шкварник и приподняв одной рукой, я прошипел:

— Где мои вещи? — Теперь настало время разговора, а то, что за люди сразу в крик и в визг, никакой культуры, хам, однозначно.

— Где вещи из моей комнаты, любезный?

— Какие вещи? Я ничего не знаю, — заскулил не самый прекрасный образчик человечества, пришлось приложить его об стену разочек и вновь повторить вопрос.

Он сжался и задрожал:

— Я не знаю никаких вещей, я ничего не знаю, — верещал хозяин таверны.

Он реально тупой или меня за такого держит?

Вытащив кинжал, приставил лезвие к шее индивида, ласково на ушко прошептал, словно любимой девушке, комплимент:

— Я тебя и любого в этом городе на лоскуты порежу, курва. Где мои вещи, у тебя последний шанс, а потом я начну резать, думай голубок, думай хорошенький.

После чего раздался поросячий визг, и он попытался вырваться, ну я и отпустил, так, что он еще головой об пол приложился. Вот теперь его пробрало, мужик покрылся потом и мелко задрожал, а кровь из носа все продолжала бежать, даже тряпку перестал прижимать.

— Только не убивайте, я все отдам, — и махнул в сторону другой двери, — они там, в дальней кладовке, я покажу.

— Конечно, покажешь, куда ты денешься, — схватив его снова за шкварник, потащил за собой.

Пройдя пару помещений, оказался в каком-то закутке, а жертву своей неприкрытой агрессии кинул в угол.

Окинув закуток взглядом, увидел, что вдоль стен стояли открытые стеллажи, другие были задрапированы тканью, но по силуэтам угадывались все те же стеллажи.

На одном и лежали мои мешки, причем все были открыты. При осмотре стало понятно, что их обыскали, и на первый взгляд не хватало некоторых мелочей, да и мечей своих я не заметил.

Повернувшись, нагнулся к скулящему и вздрагивающему трактирщику и потрепал его за щеку.

— Милейший, а где остальное: шкатулка деревянная и мои мечи? Али успел продать? — И без замаха

дал ему подзатыльник, в ответ услышал новый скулеж. — Ну, говори, я же жду. Время тут с тобой трачу, а мог уже отдыхать.

Дрожащее и сжавшееся возле стенки существо, ну не могу я его уже за нормального человека считать, вытянуло руку и указало на стеллаж, задрапированный тканью:

— Там.

— Вот и молодец. — Пройдя к стеллажу, я одернул шторку и увидел мечи и шкатулку на нижней полке. Отрыв, удостоверился, что все зелья на месте. Собрал вещи и перед тем как пойти в конюшню пару раз двинул ногой корчмаря, причем душевно бил и приговаривал:

— Чужое брать нельзя, тебя в детстве не учили?

В конюшне отирался конюший, которому я приказал оседлать коня.

И через пару минут выходил на улицу уже в сопровождении Буси, лишней минуты здесь не хотелось задерживаться.

— Не везет мне что-то в местных отелях, да Бусичка? — и погладил свой транспорт по голове. — Ничего щас найдем новый ночлег, еще лучше.

А на улице уже вовсю смеркалось.

— Надо с поисками поторопиться, если на улице не хочу ночевать, хотя, в крайнем случае, можно и в стражницкую наведаться, авось Ричард не прогонит.

Побродив по городу, на одной из крайних улиц увидел костер и молодых ребят, сидящих возле открытых ворот на лавочке и распивающих, судя по запаху, пиво из большого кувшина.

Подойдя поближе, услышал часть разговора:

— К Маришке свататься хочу, да отец против, грит голытьба они, приданого за нее не дадут, а хер ли мне-то приданое, коли у нее такая жопа, — сокрушался один из ребят, прикладываясь к кружке.

Да, миры разные, проблемы похожие.

— Ребят, а где здесь таверна поблизости, чтобы переночевать? — обратился я к отдыхающим.

Крайне сидящий окинул меня взглядом, да и я его рассматривал, на вид парню было лет пятнадцать, волосы черные, подстрижен по последней моде, под горшок.

— Ты че совсем ослеп и ни черта не видишь, вон вывеска, — указал он на забор, на котором действительно была вывеска, причем старая, ее в потемках, если не присматриваться, и не видно, — а вон таверна, — он махнул себе за спину.

Хамят ребята, хамят.

— А повежливей нельзя? — не хотелось хамство без ответа оставлять, раз уж день у меня так заканчивается, да и настроения спускать все на тормозах уже не было.

Нахамивший парнишка поднялся, оглянулся на своих друзей, задрал подбородок вверх и чуть вправо и с вызовом и апломбом ответил:

— А ты че мне мамка, вежливости учить?

Во ребята дают, хамят вооруженному мужику и не бояться. Да за меньшую наглость глотку перерезают или у них спермотоксикоз так проявляется, что мозг совсем не работает?

Так я щенят уже резать собрался? Совсем с катушек слетел. Однако проучить их надо, если полезут. Поднял руку, обтянутую печаткой и осмотрел, на тыльной стороне была куча стальных заклепок. Один удар в лицо— и на долгие годы пластический хирург станет лучшим другом. Придется щелбанами щенков разгонять, ладно попробуем без этого обойтись, хватит на сегодня приключений. В это время сидевшие парни подскочили с лавки и подошли к своему дружку.