Пока есть на земле цикады и оливы
Шрифт:
Ганя позвала свою Айку. Чудовище обернулось, оскалило мокрую пасть и прыгнуло прямо на девочку. Тень от гигантской собаки накрыла ее, сдавила дыхание. В последний момент Ганя откатилась вбок от летящей на нее собаки. Падение тряхнуло и стерло из вида асфоделевое поле. Девочка лежала на палубе, на куче канатов. Сожженная молнией мачта свалилась рядом с ней, придавив Артура. Он ничком валялся на досках, раскинув руки, словно пытался удержать на весу всю лодку. Под Артуром, спасенный от удара мачты, покоился драгоценный бочонок. Артур вытащил его из каюты – бочонок, не жену, не сына, самое важное, о чем он беспокоился в ураган, последнее сокровище, оно отправится в бездну вместе с ним.
Ганя
Ганя слышала несмолкаемый, тонкий, словно бы щенячий визг. Она видела тварей, роящихся в морской глубине. Она видела беспечных рыб, захваченных кружением бури. Она видела узор их серебристых чешуек, изменчивый, как лунный калейдоскоп. Она видела других морских существ, чудовищ, с когтями и жалами, со щупальцами и хвостами, щелкающими по воде, словно плети. Она замечала вытаращенные глаза, словно умоляющие ее о помощи, глаза этих ужасных существ, зубастых, шипастых, клыкастых.
Она видела, как волна дотянулась языком до Биона и подняла его над водой. Она видела, как в глубине трюма тяжелый сундук погрузился в воду вместе с Солей, даже в беспамятстве цепляющейся за его крышку. Трещина в глубине трюма разошлась шире, вода заполнила дно трюма, потеребила с любопытством Солю, перевернула сундук и распахнула его. Да волна ли это, такая любознательная?
Гане почудились или она разглядела ряд круглых присосок под пенным гребнем, или это было щупальце морского чудовища? В хороводе теней и всплесков в морской глубине, за пробоиной в трюме, куда соскальзывал сундук, она различила зубы в два, нет, в три ряда, сверкающие остриями, частыми, как у гребенки, длинными, как у быстрой стрелы. Основания зубов терялись в гуще моря или в глубине огромной пасти, она увидела их только на миг, едва различив среди водоворота и обломков корабля, прежде чем они пропали из вида.
Волна изогнулась над лодкой длинной косматой шеей, еще одна поднялась следом, и еще одна, покрытая спутанной черной шерстью. Когтистые медвежьи лапы схватили корабль, как мячик, перебросили с одной ладони на другую, дальше, еще на одну, больше двух, больше трех, больше шести ладоней, играющих с кораблем, как с погремушкой. Обломки мачты вздымались из волн, шлюпка, на которой Ганя с Артуром добирались до корабля, соскользнула с кормы и провалилась в распахнутую зубастую пасть, да, это пасть, Ганя разглядела тонкие частые зубы, уходящие корнями в глубокую тьму. Это медвежья пасть! За ней поднимались косматые плечи, а за стеной из плеч изгибалась еще одна шея и раскрывалась еще одна пасть, и еще одна, и еще… В неумолчном щенячьем лае лодка накренилась и, задрав нос к небесам, медленно сползла в бездну. Артур вместе с бочонком полетели в ближнюю пасть. Соля медузой колыхалась на волне, ее старое свадебное платье выплыло из кучи одежды распахнутого сундука, накрыло несчастную колоколом, от лица до ступней, и вместе с ней сползло в пропасть, исчезло в морской тьме.
Косматая волна, несшая на гребне Биона, услужливо подсунуло тело мальчика в разинутую пасть. Ганя открыла рот для крика, но вода обступила ее со всех сторон. Она провернулась в обмотанном вокруг тела канате, выпустила конец веревки из рук, взмыла на вершине другой косматой волны и, соскользнув по ее шершавой шее, полетела в распахнутую острыми зубами пещеру. За схлопывающимся проемом пасти в последний миг она различила грозное небо, седые облака, башню, разлетающуюся
Глава 5
Ганя оказалась отрезана от всего на свете. Она сжалась в комок, закрыв голову руками, ожидая, когда ее будут перемалывать острые зубы. Но чудовище не торопилось жевать ее – она ведь уже провалилась внутрь пасти, за страшную пилу челюсти, поняла Ганя. Тут было влажно и тепло. Течение влекло ее по склизкому полу вглубь, в узком желобе, в углублениях между костями. В ушах у девочки шумело, особенно когда она ударялась о стенки желоба. В нос ей бил запах гниющих водорослей и тухлой рыбы. Ганя схватилась за кости, идущие, словно перила, вдоль прохода, от пола до высоты ее локтя, и приподнялась над потоком, стараясь удержаться на месте.
Она находилась в огромной пещере, озаряемой тусклым зеленым светом от клочков водорослей, растущих по стенам и на стыках белых костей. Их света хватало только на близкую окрестность. Потолок пещеры терялся в темноте. Перила, подобные тем, за которые держалась девочка, проходили на близком расстоянии по всему полу и уходили вдаль, насколько она видела. По всем желобам текла вязкая жидкость, зеленая в свете водорослей. Потоки несли вглубь пещеры отбеленные кости, обломки ракушек, палки с острыми краями и даже один ржавый якорь. Ганя вскрикнула – ей показалось, в одном из желобов был человек, он взмахнул рукой и скрылся в темноте.
Ганя встала на четвереньки. Пол был скользкий и мягкий, слегка проседающий под ее тяжестью. Ни следа человека. Только морской мусор полз по желобам. Из глубины пещеры доносился рокот воды и еще один неясный звук, совсем не понравившийся девочке. Она поползла против течения, но в этот момент пол тряхнуло, девочка упала и чуть не захлебнулась. Течение утянуло ее дальше, в глубину, навстречу грохоту падающей воды.
Она попыталась снова ухватиться за перила, но те вдруг разошлись в стороны, выбросив Ганю на илистое мелководье. Слева и справа от нее вода продолжала струиться в желобах, а тут, по центру пещеры, пол поднимался над течением. Ганя встала на ноги. Впереди светился теплый красный огонек. Девочка направилась к нему.
Болотце под ногами превратилось в отдельные чавкающие лужи, затем в сухой мох, затем в россыпь ракушек, хрустящих под пятками. Здесь было еще темнее, чем у входа в пещеру. Светящиеся водоросли пропали. Шуршал песок, хрустели мелкие кости, ракушки и деревяшки.
Через несколько шагов она почувствовала под ступнями траву. Ганя споткнулась о крупный камень, остановилась, прислушиваясь. Вода грохотала, рушась в пропасть совсем близко, впереди, за оконечностью островка. Непонятный шум стал яснее. Это было похоже на то, как если бы какое-то крупное животное, даже два, по обеим сторонам островка, старательно полоскало горло.
На щеках девочки оседал пар. Она различила в свете огонька узоры извилистых лап кустов и деревьев. Тень скользнула перед ее лицом, коснувшись щеки быстрым шероховатым крылом. Ганя вскрикнула.
Огонек впереди мигнул, раздался стук костей, и трава заскрипела под тяжестью шагов. Огромная тень полностью скрыла свет. У тени была туша колоколом и не меньше шести лап, спускавшихся до земли. Под колоколом шевелились еще лапы. Или щупальца. Или длинные шеи, протянувшиеся от головы до земли, до берега, где они завершались острозубыми пастями, издающими низкие полоскательные звуки.