Пока мы не встретились
Шрифт:
Монкриф легко снял с себя военную форму, а вот воспоминания отбросить оказалось непросто. Мальчик уходил тяжелее, чем полковник.
На нижней площадке Монкриф свернул налево и спустился по лестнице для слуг в огромную кухню. Лакеи в ливреях, которые следовало заменить еще несколько лет назад, сидели за большим деревянным столом с кружками в руках. Возможно, Балидон и пришел в упадок, но виски здесь, очевидно, по-прежнему было хорошим.
Уперев обе руки в дверной косяк, Монкриф хмуро позвал:
– Уоллес.
При звуке своего имени молодой человек
– Да, ваша светлость.
– Ты говорил, что в Балидоне нет дворецкого и некому следить за мужской прислугой. Так?
– Да, ваша светлость. Герцогиня пока никого не наняла.
Разумеется, Монкриф поговорит с Джулианой о положении в доме, а пока предпримет собственные меры.
– С этой минуты дворецким будешь ты, Уоллес.
– Я, сэр? – Молодой человек был потрясен и явно испуган. Монкриф подождал с минуту его отказа, но лакей ничего не добавил. – Кто из семьи еще живет в Балидоне? – спросил его Монкриф.
Уоллес выглядел смущенным.
– Тетки, кузины, дяди?
Лицо Уоллеса прояснилось, он покачал головой:
– Нет, ваша светлость. Только герцогиня и ее сестра.
– Вдовствующая герцогиня. Теперь герцогиня – моя жена.
Уоллес быстро закивал:
– Да, ваша светлость.
– Пусть с завтрашнего дня служанки начинают отмывать Балидон. Я хочу, чтобы все здесь сверкало чистотой, как будто нас посетит король.
– Да, ваша светлость.
– И вот еще что, Уоллес… – Монкриф оглянулся уже от двери. – Сделай что-нибудь с волосами. Пригладь их или состриги.
Молодой человек, только что получивший неслыханное повышение, схватился за голову и кивнул:
– Да, ваша светлость.
– Каждый дворецкий когда-то начинает. Сегодня же перенеси вещи в покои дворецкого.
Покидая кухню, Монкриф невольно улыбнулся, подумав, что привел в восторг хотя бы одного человека в замке. В остальном радоваться пока было, нечему. Невестка попыталась скрыть недовольство его появлением, но невозможно за дежурной улыбкой скрыть ледяной холод. А что касается его жены… Похоже, Кэтрин не в восторге от их поспешного брака. Монкриф не рискнул бы сейчас даже предположить, в какую сторону начнут развиваться их отношения.
К ночи прибыли повозки со слугами и багажом. Стоя в дверях, Монкриф наблюдал, как они вползают во внутренний двор. Вот Питер спрыгнул на землю. Молодой человек был явно чем-то раздражен.
– Хорошо доехали, Питер?
– Было ужасно тесно, ваша светлость. И слишком много женщин. – Питер бросил недовольный взгляд на двух служанок, которые в ответ захихикали. Монкриф отметил, что Глинет, сохраняя королевское безразличие, не смотрит ни на Питера, ни на своих спутниц.
– Она-то как раз не досаждала, сэр, – сказал Питер, словно отвечая на невысказанную мысль Монкрифа. – По крайней мере, не хихикала всю дорогу.
Моикрифу не было до Глинет никакого дела, пусть бы она даже орала из окна коляски пьяные песни, но он промолчал. Указав на сундук Кэтрин, Монкриф распорядился:
– Отнеси его в герцогские
– Да, ваша светлость, – с готовностью ответил Питер и, помолчав, добавил: – Балидон куда больше, чем я ожидал, сэр.
– Его строили для герцогской династии.
Однако теперь замок выглядел пустым. Сотня людей могла бы проживать в нем с удобствами, но десятки спален пустовали, а многочисленные парадные покои почти никогда не использовались. Монкриф, конечно, не надеялся, что когда-нибудь будет здесь единственным владельцем, ответственным за все нужды и потребности замка. Но он надеялся вернуться домой. Надеялся, что его встретят. Надеялся увидеть отца и Колина. Теперь их нет, и Монкриф сердился на них за то, что они ушли, оставили его одного.
Река казалась черной блестящей лентой. Оранжевый диск луны спрятался за облаками. Впереди была неспокойная ночь, чреватая дурными снами или даже бессонницей.
Монкриф всегда рассчитывал, что наступит время и он лучше узнает Колина, что они успеют сблизиться. Мечтал о возвращении домой, о долгих вечерах со стаканом местного виски.
К Монкрифу еще в раннем возрасте прилипло клеймо паршивой овцы, возможно, даже недостойной быть членом столь выдающейся семьи. В чем состояли его грехи? В том, что он смел, возражать своему властному отцу. В том, что отличался от братьев. В том, что не терпел никакого диктата и никому не подчинялся.
Однако участь непокорного сына в свое время сослужила ему службу. Сталкиваясь с неповиновением в армии, он умел его распознать и победить.
Монкриф дошел до фонтана и оглянулся на Балидон. На замок опустилась ночь. Луна не показывалась. Дождь оставил лужи на гравии дорожки и свежесть в воздухе. Долины Шотландии, обладающие мягкой пасторальной красотой, всегда оказывали на Монкрифа успокаивающее воздействие, но сейчас в его мыслях царил хаос, и буколический пейзаж никак не повлиял на его настроение.
Когда Питер постучал в дверь, Кэтрин встала и улыбнулась вошедшему. Следом вошли лакеи с вещами. Сундуки поставили в углу. Завтра она их распакует и разложит вещи, делая вид, что это ее дом. Последним внесли сундук Гарри. Кэтрин велела. Питеру поставить его в изножье кровати. За последние несколько дней в Колстин-Холле Питер сумел понравиться Кэтрин всегдашней готовностью помочь и добродушной улыбкой.
Странный спутник для Монкрифа.
На следующий день после свадьбы герцога и Кэтрин Питер явился в комнату Кэтрин с обедом на подносе, поклонился и представился. Затем расправил спину и, к несказанному удивлению Кэтрин, самым торжественным тоном произнес:
– Позвольте поздравить вас, ваша светлость, с днем свадьбы. Надеюсь, вы будете очень счастливы.
Тогда Кэтрин лишь молча кивнула ему. А теперь обратилась с вопросом:
– Вы знали моего мужа, Питер?
– Герцога, ваша честь? Да, мадам. Я служил с ним в Северной Америке, – гордо заявил он.