Пока мы не встретились

Рэнни Карен

Он вообще мало думал о будущем. Выжить сейчас было куда важнее. Однако за прошедшие недели у него вдруг оказалось достаточно времени, чтобы подумать о женщине; на которой он женится, о детях, которые у него родятся. Сейчас именно в этом состоял его долг перед Балидоном и герцогством. Станет ли это простым выполнением еще одной обязанности? За минувшие четырнадцать лет Монкриф так привык неотступно следовать долгу и необходимости…

Мотнув головой, герцог Лаймонд, все еще облаченный в форму Шотландского стрелкового полка, стряхнул с себя задумчивость, вернулся к коню, вскочил в седло

и решительно направился по дороге к Колстин-Холлу.

Глава 2

– Она вас не примет, – заявила служанка и хотела закрыть дверь у полковника перед носом.

Монкриф уперся ладонью в деревянную панель.

– Я настаиваю, – твердо произнес Монкриф, раздраженный тем, что девчонка не желает даже переговорить с хозяйкой.

– Она в трауре, сэр, и никого не принимает. Только викария, – подумав, добавила девушка.

– Я служил с ее мужем. Служанка засомневалась:

– Я передам ей, сэр. Она сама решит. – Девушка смерила его взглядом. Примерно так смотрел на Монкрифа в детстве его отец – с осуждением и оценивающе. – Я бы на вашем месте не стала надеяться. Она никого не принимает.

С недовольной миной на лице служанка провела полковника в маленькую гостиную с окнами на запад. Камин не топился, а в долине все еще лежал плотный туман, но в комнате было на удивление тепло. Толстый слой пыли покрывал столик у тахты и полку над камином. Казалось, сюда давно никто не входил, в воздухе витал дух заброшенности, Монкриф обошел комнату по периметру. Стук шагов гулко отдавался на дощатом полу. Вдруг сверху донесся какой-то звук. Неужели идет?

Внезапно золотой кант воротника врезался полковнику в шею. Стало трудно дышать. Да и чему удивляться, он так давно ждал этой встречи. Естественно, он волнуется.

Монкриф поймал свое отражение в зеркальной панели двери. Ради визита к Кэтрин он надел ярко-красный мундир и черные панталоны – форму, которую носил последние четырнадцать лет.

Шотландский стрелковый полк был образован именно четырнадцать лет назад, через год после восстания против английского владычества. Младшие сыновья из многих знатных семей пошли служить, чтобы доказать свою верность британской короне. Монкриф вступил в полк потому, что не знал, чем заняться.

Монкриф внимательно изучал свое отражение. Интересно, что подумает Кэтрин, когда увидит его впервые?

Глаза голубые. Говорят, у матери были такие же. За последние четырнадцать лет Монкриф отвык улыбаться, но сейчас попробовал. Ничего, вполне приемлемо. Лицо не длинное и не особенно угловатое – среднее. Вот горбинка на носу великовата, слишком уж аристократично. Это несколько встревожило Монкрифа. Черные волосы перевязаны красной лентой. Шотландские стрелки носили меховые головные уборы очень характерного вида, но сейчас Монкриф держал шляпу под мышкой. Сюда он приехал верхом, а потому форменные панталоны были заправлены в сапоги. Сегодня утром Монкриф лично начистил сапоги до блеска. Герцогский титул не отвратил его от выполнения обязанностей по самообслуживанию, что очень удивляло Питера. Ага, вот подходящее выражение лица – естественное и приличное.

Звук за спиной заставил его обернуться. В дверях стояла высокая и поразительно

хрупкая женщина. Спутанные каштановые волосы разметались по плечам. Кожа имела восковой оттенок, сухие губы растрескались. Мятый пеньюар сползал с плеча, она пыталась удержать его у горла тонкими бледными руками. Кто-то, очевидно, служанка хотела накинуть на нее одеяло, но оно упало на пол, когда женщина вошла в гостиную.

Кэтрин Дуннан медленно приближалась к полковнику. Босые ноги едва слышно шаркали по деревянному полу. Покрасневшие карие глаза впивались в лицо Монкрифа с такой жадностью, что он невольно занервничал и даже не шевельнулся, чтобы закрыть за ней дверь или помочь опуститься на диван. Полковник словно окаменел.

– Так вы знали его? – Голос звучал иначе, чем представлялось полковнику. Низкое, чуть хрипловатое контральто, а он ожидал услышать слабое сопрано.

– Я служил с капитаном Дуннаном, мадам. – Монкриф поклонился. – К несчастью, именно мне выпала тяжелая обязанность сообщить вам о его смерти.

Лицо женщины исказилось. На мгновение Монкрифу показалось, что она сейчас разрыдается. Он пришел в ужас. О Боже!

– Я приехал сюда, чтобы выразить вам свое соболезнование, – добавил он, надеясь, что беседа удержит ее от слез.

Взгляд женщины стал отрешенным. Казалось, она не понимает, что следует делать дальше. Монкриф протянул ей руку, желая предложить помощь, но она посмотрела с недоумением, как будто не понимая значения этого жеста. Тогда он сам положил ее руку на свой локоть и осторожно подвел Кэтрин к дивану.

Полы пеньюара распахнулись, обнажая ноги ниже колен. Монкриф подобрал одеяло, укрыл Кэтрин и сел рядом. Опустив взгляд, он заметил босую стопу, изящную и тонкую, пальцы которой нервно постукивали по доскам пола. Внезапно все разочарование, которое принес ему этот визит, исчезло. Осталось одно только сострадание.

Кэтрин не отрывала взгляда от его лица, она смотрела с надеждой и ожиданием. У Монкрифа сжалось сердце.

– Расскажите мне о нем, – едва слышно проговорила она. – Расскажите о Гарри.

В глазах женщины блестели непролитые слезы, губы дрожали. Монкрифу еще никогда не приходилось видеть человека, столь убитого горем. Ему хотелось позвать служанку, чтобы та принесла тапочки, уложить Кэтрин в постель, укутать и заставить выпить что-нибудь теплое. Лишь тогда он будет готов рассказать ей, что Гарри Дуннан был вовсе не достоин такой всепоглощающей скорби. Он протянул к женщине руки, и та вложила в них свои ладони. Подобная бесхитростная доверчивость растрогала полковника.

– Пожалуйста… – прошептала Кэтрин и откинула голову на деревянное изголовье дивана. Казалось, у нее не осталось сил поддерживать тело в прямом положении.

Монкриф задумался, пытаясь вспомнить хоть что-то, представляющее капитана Дуннана в выгодном свете. Гарри играл и остался должен почти всем в полку. Жестоко обращался с лошадями. Был бесшабашно смел и часто подвергал ненужной опасности жизни других. К тому же Монкриф подозревал, что капитану просто нравилось убивать. Во время осады Квебека Дуннан проявил себя яростным воином, всегда готовым к схватке. Но ведь ни один человек не состоит из одних только пороков.