Пока мы не встретимся вновь

Крэнц Джудит

— Я думала, так можно… ну, ты знаешь… расслабиться, отвлечься, это мирно и спокойно. Своего рода лечебный отдых.

— Это ужасно скучно, и все так много едят! Очень мило с твоей стороны позаботиться обо мне, но я предпочитаю лететь. Главное — скоро ли мы сможем отправиться. Вещи я почти упаковала, побеседовала с экономкой, садовниками, с ответственными по сбыту вина и управляющим винным погребом. Могу ехать хоть сегодня или завтра.

— Я позвоню в Париж и закажу билеты, — предложил Арман, направляясь к телефону.

— Превосходно, — пробормотала Фредди. — Он всегда такой отзывчивый, Дельфина?

— Мы должны вернуться в Париж. Надо ведь что-то предпринять.

Трудно, конечно, заказать билеты в последний момент, но думаю, Арману удастся отправить вас завтра.

— Как только этого дождаться, — пробормотала Фредди. Может, если Ева сядет у иллюминатора, а она будет держать ее за руку, ей не будет так плохо? Но не держать же ее за руки до самого Лос-Анджелеса! Она положит голову на колени матери и будет лежать, закрыв глаза, до самой посадки! Она скажет, что страдает воздушной болезнью. Ей не удастся даже напиться до ступора, если мать будет рядом. Кажется, существуют какие-то таблетки, которые снимают разного рода тревогу. Что, если… — Дельфина, ты когда-нибудь слышала о «милтауне»? — спросила Фредди.

— «Милтаун»? Нет, никогда. А что это такое, Фредди?

— Одно американское изобретение. Ничего интересного.

— Я думала, вы будете позже, — воскликнула Хельга, когда Фредди и Ева выходили из такси.

— Помог попутный ветер, Хельга, — сказала Фредди. — Самолет прибыл рано.

— Мадам де Лансель, позвольте взять ваши чемоданы, — смущенно сказала Хельга, начав суетиться.

— Как хорошо вернуться, — сказала Ева. — Но я очень устала, пожалуй, поднимусь наверх и прилягу. Я даже не знаю, какой сегодня день, а о времени и представления не имею.

— Когда проснешься — позови меня, мама, в любой час. Может, я проснусь.

— Надеюсь, тебе это удастся, хотя ты всю дорогу проспала, укрывшись одеялом. Никогда не видела, чтобы так много спали. Увидимся позже, дорогая.

— Хельга, а где Энни? — спросила Фредди, поднимаясь по лестнице.

— Вы разминулись с ней, миссис Лонбридж. Она ненадолго уехала.

— Уехала? Куда? Когда вернется?

— Я уверена, что она вернется дотемна, через несколько часов, — сказала Хельга, робко двинувшись к кухне.

— Хельга, Энни уехала одна? — резко спросила Фредди. — И что означает это «дотемна»? Ты же знаешь, я не разрешаю ей бродить одной, мне необходимо знать, с кем она.

— Она не одна, миссис Лонбридж, — пробормотала Хельга. — Она с мистером Хемптоном.

— Он сказал, куда они пойдут?

— Точно не сказал.

— Хельга! Почему ты так смотришь на меня? Что за чертовщина здесь происходит?

— Ох! — запричитала Хельга. — Это должно было стать сюрпризом. Я обещала им ничего не говорить. Энни сказала, что вы будете очень гордиться, когда вернетесь домой. Она очень этого хотела, а мистер Хемптон уверяет, что Энни уже достаточно высокая и сильная, ох, миссис Лонбридж. Они уговорили меня, я не могла сказать «нет». Мистер Хемптон… он… учит Энни летать… Они занимаются почти каждый вечер с того дня, как вы уехали… Честно говоря, я думала, вы не будете против. Я слышала, как вы рассказывали Энни о том, как в юности учились летать… Мне, наверное, следовало остановить их, но мистер Хемптон такой опытный, и ведь он ее крестный отец! Энни так расстроилась, когда вы уехали, а она осталась одна, и бедный дедушка умер так рано, ох, миссис Лонбридж!

— Успокойся, все в порядке, все хорошо, Хельга, хватит объяснять, я поняла, что произошло… Перестань плакать и постарайся сообразить, куда они поехали?

— В какое-то место, которое называется Санта-Паула. Мистер Хемптон

сказал, что это — хорошее место для учебы: не очень оживленное и не очень большое.

— Ладно. — Фредди побежала в свою комнату, прыгая через две ступеньки, и сняла дорожный костюм. Не прошло и нескольких минут, как Фредди, наскоро приняв душ, мокрая, с влажными волосами, быстро натянула джинсы, старую вылинявшую рубашку и туфли на резиновой подошве. Она гнала автомобиль по долине Сан-Фернандо в Санта-Паулу. Ей хотелось одного — вернуть Энни. «Этот ублюдок решил испортить ей ребенка!» — думала Фредди. О Господи, сама она дождалась, пока ей исполнилось пятнадцать, и только тогда начала учиться летать, а Джок Хемптон давал урокиребенку, которому нет и десяти. А ведь Джок никогда в жизни не летал на учебном самолете. Какой же псих согласился на это, пусть даже Энни упрашивала его!

Доехав до маленького, хорошо знакомого аэродрома, Фредди бросилась к будке управляющего, расположенной рядом с главным зданием.

— Вы не видели высокого блондина с маленькой темноволосой девочкой?

— Конечно, видел. Сейчас они в воздухе на «Пайпер Кабе», Они приземлялись, чтобы перекусить, и поднялись снова.

— Они не сказали, когда вернутся?

— Я не разговаривал с ними. Спросите у девушки в кафе, может, она знает?

Фредди выскочила из будки и побежала в большой деревянный дом.

— Вы имеете в виду Джока с Энни? Они, как всегда, поели шоколадного торта с молоком и снова сели в самолет, — сказала девушка. — Энни такая умная и милая девочка. Мне показалось, она слишком мала, чтобы учить ее летать… но теперь дети начинают с каждым годом все раньше. Вы хотите чего-нибудь?

— Ничего! Я просто подожду.

Фредди вышла из кафе. Она внимательно и нетерпеливо вглядывалась в небо. Чуть в стороне от единственной здесь взлетной полосы находилось глубокое, почти высохшее русло реки, а на дальнем берегу — хорошо знакомая ей роща из серо-зеленых деревьев: эвкалипты, сосны, дубы — исконно калифорнийские деревья. Стоя как часовые, они чуть шевелились от ветра в тот день, когда она совершала свой первый полет с Маком, и тогда, когда впервые увидела Тихий океан с воздуха, решившись лететь самостоятельно. Фредди опустилась на сухую траву у кромки взлетной полосы, откуда доносился запах бензина, и стала ждать.

Полчаса просидела она, скрестив ноги, под лучами ноябрьского солнца. Теперь темнеет раньше, подумала Фредди. Меньше чем через два месяца наступит самый короткий день в году. Зато после зимнего солнцестояния дни, минута за минутой, будут становиться все длиннее, и это обнадеживает. Но так как большую часть времени за последние два дня Фредди провела в самолете, накрывшись с головой одеялом, и выдержала путешествие только потому, что мама была рядом и спасла ее от страха, она не видела особых причин на что-то надеяться. К тому же ее ребенок сейчас в небе на «Пайпер Кабе» с маньяком.

Фредди услышала тихое жужжание маленького самолета и, подняв голову, увидела желтое пятнышко «Пайпер Каба». Он не то продолжал полет, не то собирался приземляться. Фредди пристально следила за ним: да, он явно заходил на посадку. Она неодобрительно покачала головой. Угол, под которым он летел, заметно отклонялся от положенного — ничего подобного не увидишь ни на одном летном поле, но у Джока свои стандарты. Самолет слегка покачивался, была проведена корректировка, потом еще одна, сильно изменившая угол. Джок работал очень небрежно, чего никогда раньше она не замечала. Его можно было обвинять в чем угодно, но только не в небрежности.