Пока мы не встретимся вновь
Шрифт:
Теперь они вошли в огромные погреба, заполненные винами. Там не было ни одного рабочего. Они быстро прошли к дальней стене с потайной дверью, ведущей в «Трезор». Бруно неистово сопротивлялся, но не мог вырваться из этих сильных рук. Один из мужчин нажал на побеленную поверхность, и стена повернулась. Замок на потайной двери сверкнул так же ярко, как в тот день, когда дед Бруно впервые посвятил его в тайну Вальмона. Ключ вставили в замочную скважину, и дверь «Трезора» широко распахнулась.
Один из Мартэнов включил свет и опустил толстые, подвешенные на петлях
Все трое проволокли Бруно через просторный пустой погреб. Поняв все, он помертвел. Братья прислонили Бруно к стене, потом быстро отошли к электрощиту, сняли с плеча ружья и прицелились.
Раздались три выстрела. Мартэны медленно подошли к телу, лежавшему на цементном полу. Один из них ногой повернул Бруно и взглянул на невидящие глаза и раскрытый для крика рот. Бруно умер еще до того, как упал на пол. Другой брат достал кусок бумаги, на котором быстро написал: «Расплата».
— Он заплатил сполна, — медленно произнес он и положил бумагу на грудь Бруно.
Братья повернулись и пошли, снова повесив ружья на плечо.
Когда дверь «Трезора» закрылась за ними, один из Мартэнов сказал:
— Завтра мы должны послать ключ в полицию и сообщить, где находится этот… Расследования не будет… когда они прочтут записку. Иначе нельзя поступить… ведь мадам де Лансель начнет поиски, а его все равно не найдут.
— Его не должны хоронить в Вальмоне, он осквернит его, — заметил другой.
— Согласен, — отозвался третий Мартэн. — Плохо, когда люди не боятся возмездия. Этот и так слишком долго жил.
Дельфина и Арман уговорили Еву немного отдохнуть перед обедом и вместе с ней поднялись наверх, а Фредди и Джейн остались внизу в маленькой гостиной. Они пытались поговорить о той жизни, которая кончилась пять лет назад, когда Фредди и Тони решили уехать в Лос-Анджелес.
— Я очень горевала, когда вы уехали, — сказала Джейн. — Какой прок от невестки, которая живет так далеко.
— Но ведь теперь Тони вернулся обратно, — заметила Фредди. — И поверь мне, сейчас он выглядит гораздо лучше, чем когда я его видела в последний раз. То, что он снова поселился в Лонбридже, очень изменило его. И эта славная девушка, на которой Тони хочет жениться… и то, что он бросил пить… Я рада за него.
— Если бы можно было выбирать, я предпочла бы тебя— с меня довольно и других братьев. О, дорогая, вы оба здорово запутались. Ужасно обидно! И вообще, бывают ли долговечными фронтовые браки? Я так рада, что тогда не стала спешить. — Она улыбнулась, довольная собой, как женщина, добившаяся в жизни полного успеха. — Только подумай, Фредди, тогда бы я наверняка не встретила моего дорогого Хамфри, у меня не было бы моих любимых детей. Я никогда не стала бы маркизой. Конечно, это увлекательная лотерея, но можно было так и не встретить никого порядочного и проиграть. Да, это очень здорово, что я не стала фронтовой невестой. Что ни делается — все к лучшему!
— Да ты и не собиралась становиться фронтовой невестой, Джейн, я это прекрасно помню, — возразила
— Если бы Джок сделал мне предложение, я согласилась бы в ту же минуту и помчалась бы за ним в пустынные пески дикой Калифорнии, как бедный старина Тони.
— Не выдумывай, Джейн! У вас с Джоком не было никакого романа.
— Не сыпь мне соль на раны, — попросила Джейн.
После блестящего замужества озорства в ней поубавилось, хотя в остальном оно не изменило ее.
— О чем ты говоришь? — озадаченно спросила Фредди. Джейн обычно фантазировала — ее реальная жизнь превосходила самые смелые фантазии.
— А ты никогда не догадывалась? Мне и не хотелось, чтобы кто-то знал об этом. Это ужасно: до смешного влюбиться в человека, которого ты совершенно не интересуешь, и стать объектом всеобщей жалости.
— Ты была влюблена в Джока Хемптона?
— Несколько лет. И ты не должна говорить об этом скептически… это свидетельствует о моем вкусе, а у меня, с вашего позволения, прекрасный вкус, миссис Лонбридж. Я была влюблена в этого прекрасного человека дольше, чем можно предположить, и никак не могла справиться со своим чувством, пока не встретила Хамфри. Кажется, я всю жизнь буду немного влюблена в этого великолепного белокурого Тарзана.
— В этого головореза?В этого ковбоя? В этого безответственного слабоумного болвана? — с удивлением и злостью спросила Фредди. — Нет, Джейн, скажи, что это не так.
— Да нет же, все именно так. И какэто было! Я сомневаюсь, что ты вообще разглядела Джока, но это не имеет значения, это дело вкуса. Согласись, Фредди, что первая любовь остается в нас навсегда.
— С этим я не спорю. — В голосе Фредди прозвучала тоска, она с горечью подумала о том, что никогда не вернется. — Почему же ты так и не завязала отношений с Джоком? Ты даже не флиртовала с ним… а ведь ты одна в Британской империи была способна на самый бесстыдный и отчаянный флирт! Что тебя останавливало?
— Ты, — ответила Джейн.
— Я? — поразилась Фредди. — Таких лживых слов я еще никогда не слышала! Как я могла помешать тебе? Почемуя мешала тебе, скажи, ради Бога!
— Не ты сама, глупышка, — просто Джок так безнадежно влюбился в тебя, что не было ни малейшей возможности даже привлечь его внимание, не то что флиртовать с ним. Он все время старался увидеть тебя или, того хуже, не смотретьна тебя, и мне стало все ясно. Боже, как больно было наблюдать за ним! Я чувствовала себя страшно униженной, видя, как Джок сохнет по тебе, когда я схожу с ума по нему, а эта парочка, Фредди и Тони, двое счастливых, поглощенных друг другом юных любовников, ничего не замечала вокруг. Ах, любовь! Но я уже сказала: что ни делается, все к лучшему, по крайней мере, для меня. Ты не представляешь, как мне искренне жаль, что у вас с Тони не сложилось. А как дела у Джока?