Пока мы не встретимся вновь

Крэнц Джудит

— Она никого, кроме тебя, не станет слушать. Пойдем, Ален, шевели ногами. Ты мне необходим, или антракт затянется до ужина.

— А кто эта Клодет? — спросила Ева.

— Драматическое сопрано, черт бы ее побрал.

— Костлявая пожилая дама в зеленом?

— Она самая. К несчастью, ей почему-то кажется, что я похож на ее давно погибшего сына. Ева, придешь ко мне сегодня вечером, после второго отделения?

— Да.

— Отлично.

— Ален, пойдем скорее, — позвал Жюль.

— До вечера, — попрощался Ален, исчезая вслед за ним.

Ева с недоумением огляделась. Возможно ли, что

она пообещала снова прийти сюда? Нет, она не могла этого сделать! Все, что с ней случилось, не могло произойти на самом деле! Вдруг все показалось ей призрачным.

Ева осторожно потрогала предметы на туалетном столике: расческу, тальк, бритву, булавку для галстука, забытые в спешке часы Алена с цепочкой и полотенце, которым он вытирал шею, когда Ева вошла сюда. Девушка взяла полотенце и поднесла к лицу. Оно было пропитано его потом. Ева коснулась губами влажной ткани и глубоко вдохнула запах мужского тела. У Евы закружилась голова, и ее охватило желание. Первая волна физического желания, никогда не испытанного прежде, поднялась и на несколько долгих минут захлестнула ее, словно она окунулась с головой в неизведанное море и погружается все ниже и ниже в бездонную, беспросветную пучину. Затем волна откатилась, оставив после себя такую слабость, будто Ева действительно едва не утонула.

Подчиняясь инстинкту самосохранения, Ева подхватила с пола шляпку, напялила ее на голову и, перекинув через руку плащ, выскочила из опустевшей гримерной. Она стремительно прошла через вестибюль и успела занять свое место до окончания антракта. Почти тотчас появилась запыхавшаяся, взволнованная Луиза.

— Мадемуазель Ева, как вы могли! — яростно накинулась она на девушку. — Как вы могли так напугать меня? Я чуть с ума не сошла от страха. Я везде вас искала… Где вы были, невозможная девчонка?

— Ох, Луиза, прости! В середине последней песни… у меня заболел живот и мне пришлось бежать в туалет. Пойдем домой? Я и сейчас не очень хорошо себя чувствую. Здесь слишком много людей и невыносимо жарко. Пойдем, пока не началось представление.

— Вы на самом деле выглядите как-то странно… бледны, дрожите. Так вам и надо! Это место не для вас, теперь вы в этом убедились? Надеюсь, эта безумная выходка послужит вам хорошим уроком.

— Послужит, Луиза, непременно послужит, уверяю тебя.

2

Ален Марэ не был новичком в любовных делах. В каждом городе, где ему случалось петь, всегда находилась женщина, готовая удовлетворить любое его желание, однако до знакомства с Евой он ни разу не встречал девушку, которая столь упорно отказывалась бы пообедать с ним после представления.

— Ты напрасно тратишь на нее время, жеребчик, — насмешливо подстрекал его Жюль, с интересом следивший за развитием событий. — Целую неделю возвращаешься один… Никогда не видел, чтобы ты так долго обходился без женщины. Твоя новая пассия срывается с места и галопом выскакивает на улицу, даже не дождавшись, пока ты выйдешь на сцену поклониться последний раз. Уверен, она спешит домой к ревнивому мужу, который допоздна задерживается на работе. Тебе остается только надеяться, что он не выследит ее.

— Об этом нечего беспокоиться, — ответил Ален, подмигивая. — У нее никогда не было мужчины.

— Шутишь!

— Правда,

она совершенно невинна. Она девственница, Жюль. Ты ведь слыхал, что такое бывает, или злая судьба отказала тебе в этом?

— Так вот почему ты так горячишься и бьешь копытом? Удивляюсь твоему долготерпению. Девственницы не в моем вкусе.

— Тебе никогда не выпадало счастья быть первым мужчиной в жизни девушки, бедный Жюль? Это стоит любого ожидания. Поверь тому, кто это познал.

— В тебе есть что-то дьявольское, Ален. Но почему-то мне кажется, что эта редкостная птичка не попадется в твои силки.

— Хочешь пари?

— С удовольствием. Ставлю пятьдесят франков, что у тебя ничего не выйдет до нашего отъезда из Дижона.

— Принято, — сказал Ален, самоуверенно усмехаясь. Его друг Жюль проиграл в прошлом немало подобных споров. Можно не сомневаться, он прогорал достаточно часто, чтобы не рисковать попусту деньгами.

Неудивительно, что Жюль не понимает прелести обладания девственницей, подумал Ален. Слишком грубый и нетерпеливый, как и большинство мужчин, Жюль не представлял, какую полноту придает обычному соитию сознание того, что до тебя этого тела не касались мужские руки и губы. Даже одна мысль об этом воспламеняла Алена.

В мире мюзик-холла девственниц не существовало. Встретить такую редкость Алену могло посчастливиться, лишь гастролируя с труппой «Ривьеры» по стране. Это и в самом деле было редкостью, потому что почти все женщины, прибегавшие к нему за кулисы высказать свое восхищение, были замужем. Они точно знали, как устроен мир, что им нужно от Алена и чего он хочет от них. Да, они вносили разнообразие в его жизнь, но там, где результат погони предопределен, пикантность отсутствует.

Жизнь дарит всего несколько сюрпризов, думал Ален, поэтому надо выжимать максимум из всего, что выпадает на твою долю. Таинственная девушка из Дижона была особенно восхитительна своей очевидной невинностью и наивностью, заходящей так далеко, что поспешность или необдуманный жест могут спугнуть ее. На том и закончится игра.

Спустя три дня после заключения пари Ален все еще не приступил к активным действиям, хотя эта осторожность мучила его. Ева каждый вечер приходила повидаться с ним, и тотчас же пропахший дешевыми духами пыльный мир кулис исчезал. Певец сразу забывал о теснившихся поблизости, в ожидании своего выхода, накрашенных танцовщицах, о животных и акробатах, не слышал приглушенного шума голосов. Единственной реальностью для него становилось крошечное пространство, где он сидел вместе с Евой. Запретный сад, где он встретил ее и впервые увидел вблизи, становился осязаемым, и его охватывало мучительное желание. Однако оно приносило ему такое наслаждение, словно он уже удовлетворил свою страсть.

Жизнь была бы прекрасна, если бы опытная кокотка могла возбуждать его столь же сильно, как добродетель этой прелестной провинциалки, думал Марэ. Беспрецедентно долгое ожидание возбуждало сильнее, чем быстрая капитуляция, но ведь гастроли в Дижоне продлятся всего несколько дней, и если за это время он не добьется своего, Жюль выиграет. Ален почти жалел, что заключил это проклятое пари и не может вернуться в Париж, не тронув Еву, не разрушив ее наивного восприятия мира и провинциальных понятий о приличиях.