Пока смерть не разлучит нас
Шрифт:
Франческа улыбнулась на это замечание.
— Это жестоко.
— Да, жестоко. Но он заслуживает намного худшего. Ублюдок.
— Я могу помочь вам с чемоданами?
Ретта подпрыгнула от внезапно раздавшегося глубокого голоса с хриплым акцентом. Откуда, черт его побери, он взялся? Обернувшись, она встретилась взглядом с привлекательным мужчиной около тридцати лет, который стоял прямо перед ней. Мужчина походил на Франческу достаточно, чтобы быть ее братом — те же темно-каштановые волосы и поразительные голубые глаза.
— Вы работаете в гостинице?
— Да, миледи. Меня зовут Андрей, и я буду здесь, чтобы
Франческа улыбнулась, но у Ретты появились смутные подозрения, что двусмысленность в его словах была вызвана вовсе не попыткой говорить на другом языке. Он знал, что предлагал.
— Спасибо, Андрей, — холодно ответила она, передавая ему свой чемодан. — Нам только нужно зарегистрироваться.
— Как пожелаете… мадам?
— Она — мадам. Я — мисс, — сказала Франческа, также передавая ему свой багаж.
— Я знала, что должна была оставить тебя в Чикаго, — пробормотала Ретта, пока Франческа подмигивала симпатичному румыну.
По крайней мере, Франческа не флиртовала с ним, что случилось впервые на памяти Ретты.
— Уверен, вы обе насладитесь пребыванием в отеле… — он сделал паузу для эффекта, прежде чем громко произнес следующее слово с истинно румынским произношением, — «Дракула». У нас сегодня специальное меню. Стейк с кислым соусом из малины и картофельное пюре с рубленым чесноком для того, чтобы злые вампиры держались подальше, — был какой-то дьявольский проблеск в его глазах, который Ретта не нашла ни очаровательным, ни забавным.
Скорее, он просто взбесил ее.
— Полагаю, что чеснок может отпугнуть не только вампиров, да, Андрей? — саркастично заметила она.
Он не разговаривал, пока провожал их по лестнице до дверей отеля. На каждой двери, ведущей в кроваво-красное лобби, были типичные крылатые головы вампиров. Повсюду были картины, изображающие различные голливудские интерпретации Дракулы, наряду с эскизами и картинами ее отца.
И ее «любимой» была золотая чаша в витрине с мемориальной доской, которая провозглашала, что с этой чашей ее отец вступил на центральную площадь Тирговисте. [1] Он объявил свои земли настолько свободными от преступлений, что оставил чашу на площади, чтобы соблазнить воров. Напуганные им, воришки не посмели даже прикоснуться к ней. Она простояла на площади на протяжении всего времени его правления. [2]
1
Правильно: Тырговиште (T^argoviste) — город в центральной части Румынии, в Валахии. С 1383 по 1698 г.г. был культурным, политическим и административным центром. (До переезда столицы в Будапешт). Разрушен турками в 1737 г. (Здесь и далее прим. пер. и ред.).
2
Существует легенда о том, будто была чаша у фонтана в столице Валахии, сделанная из золота; каждый мог подойти к ней и выпить воды, но никто не осмеливался ее украсть.
Следующим было что-то, выглядевшее как кол с запекшейся на нем кровью и табличкой, гласившей, что это было одним из орудий, которые ее отец обычно использовал, чтобы насаживать монахов, солгавших ему.
— Когда-нибудь чувствовала себя так, как будто столкнулась с кошмаром? — спросила Ретта Франческу.
— О, перестань. Наслаждайся этим.
Ну, конечно. Единственной вещью, которой она могла бы наслаждаться, было пинание шаров Вэлкана так сильно, что они полезли бы из его ноздрей. Хмм… может, она и была дочерью своего отца, в конце концов. Впервые она осознала всепоглощающую потребность отца наказывать своих врагов.
Андрей провел их через лобби.
— Не желаете билеты на сегодняшний тур?!
Ретта ответила, не подумав:
— Так же как и еще одну дыру в голове.
Он нахмурился на нее.
— Это американский сленг, означающий «нет, спасибо», — быстро объяснила Франческа.
— Странно. Когда я был в Нью-Йорке, это означало «да ни за что».
— Ты был в Нью-Йорке. Когда? — потрясенно спросила Франческа.
— Год назад. Это было… интересно.
Что-то странное произошло между ними.
Ретта потрясла головой.
— Должно быть, это был настоящий культурный шок для тебя.
— Мне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть, но там я наслаждался этой культурой.
— Что заставило тебя вернуться? — спросила Ретта.
Его взгляд сверлил ее так, как если бы он знал, кем и чем она была.
— Раз Трансильвания в твоей крови, она никогда не оставит тебя.
Ретта не придала этому значения.
— Скажи мне, Андрей, ты знаешь Виктора Петку?
Он поднял бровь.
— И с чего бы вам хотеть говорить с ним?
— Я его старый друг.
— Почему-то я сомневаюсь в этом, так как знаю всех его старых друзей, и я бы запомнила такую красивую женщину в его прошлом, — раздался чей-то голос.
Ретта повернулась к стойке, чтобы увидеть приближавшуюся женщину, которая встала перед лежащей там старомодной бухгалтерской книгой. Казалось, ей было около сорока, она была одета в традиционную румынскую крестьянскую блузу и свободную юбку. Высокая и достаточно привлекательная, она была тем, кого Ретта не видела вот уже более пятисот лет.
Конечно, этого не может быть…
— Ей не Виктор нужен, Андрей, — сказала женщина, указывая на Ретту кивком подбородка. — Она здесь из-за принца Вэлкана.
— Ралука? — выдохнула Ретта, изумленно уставившись на женщину.
Она поклонилась ей.
— Хорошо, что вы снова дома, Принцесса. Добро пожаловать.
С отвисшей челюстью Ретта медленно приблизилась к женщине, чтобы рассмотреть ее черты. Она выглядела лишь чуть старше, чем тогда, когда Ретта видела ее в последний раз. Только тогда Ралука была служанкой в замке ее отца.
— Как это возможно?
Женщина взглянула на Андрея, прежде чем ответить.
— Я — Вер-Охотник, Принцесса.
Вер-Охотники. Они сродни вампирам или даймонам, для убийства которых был создан ее муж. Даймоны когда-то были смертными, перешедшими дорогу греческому богу — Аполлону. Несколько из них были наняты убить любовницу бога и их ребенка. В результате Аполлон проклял их всех пить кровь, чтобы жить, и умирать в возрасте двадцати семи лет. Единственной возможностью для них продлить жизнь было воровство человеческих душ. Темные Охотники были созданы сестрой Аполлона Артемидой, чтобы убивать даймонов и освобождать человеческие души, прежде чем они умрут.