Пока смерть не заберет меня
Шрифт:
Да, я падаю… скоро ли я ударюсь о землю?
Не могу тебе объяснить, почему я терплю неудачу.
Ты удивляешься, что я предпочитаю одиночество?
Я и вправду потерял контроль?
Там же на перроне мы с Кристианом громко и со вкусом поругались. Меня так взбесило то, что он взялся меня «пасти», что я совершенно утратил самообладание. Поверьте, после ночи, проведенной наедине с Дани и его вокалом, сорваться легче легкого и по менее серьезному поводу. Мы кричали и размахивали руками, так что люди, сошедшие с поезда вместе со мной, обходили нас по широкой дуге, косясь осуждающе или же испуганно. Трудно представить, чтобы Кристиан кричал,
Признаюсь, я первым напал на него, заявив на повышенных тонах, что не нуждаюсь в воспитателях, которые будут контролировать каждый мой шаг. Кристиан посмотрел на меня с усталым удивлением и спросил, что на меня нашло. Я продолжал ерепениться и кричать, что никто не просил его ехать к Дереку, и что это исключительно мое дело. Можете судить, насколько далеко уехала моя крыша, если я принялся делать подобные заявления. Сначала Кристиан крепился, но надолго его не хватило. Он вскипел, сорвался и наорал на меня, обвинив меня в глупости, легкомыслии и эгоизме. Голос его дрожал и вибрировал от едва сдерживаемой ярости, и мне даже послышались в нем рычащие нотки — вроде того, какие прорезались в голосе разозленного Алана. Будь я в адекватном состоянии, я, конечно, внял бы предупреждению и примолк бы. Но меня повело совершенно, и я устроил форменную истерику, обвиняя всех направо и налево в собственных несчастьях. Сцена была безобразная. Ни один нормальный человек не стал бы долго слушать всю эту чушь. Не стал и Кристиан. Левой рукой он сгреб меня за воротник, а правой отвесил изрядную плюху — если бы он меня не удерживал, от такого удара я, пожалуй, улетел бы на рельсы. В голове зазвенели колокола, да не какие-нибудь, а тонн этак на шестнадцать-двадцать, и дар речи был временно утрачен — на мое же счастье, поскольку я смог сосредоточиться на том, что говорил — или, вернее, внушал, — Кристиан, продолжая удерживать меня в вертикальном положении за воротник.
В нескольких словах он пересказал содержание своей встречи с Дереком. Не сразу я понял суть, а когда понял, то почувствовал, как под ногами у меня разверзлась бездна. Значит, надежды для меня никакой нет. Нет… Тут же мне захотелось впасть в кому до той поры, пока Алан не подохнет, наконец, от старости, или пока не случится что-нибудь экстраординарное, что напрочь лишило бы его силы повелевать. Вероятно, желание это ярко отразилось на моем лице, потому что Кристиан жестко встряхнул меня и ломким от злости голосом велел подобрать сопли и не строить из себя кисейную барышню.
— Сейчас я отвезу тебя обратно, — сказал он тоном, не допускающим возражений, — и ты отправишься домой. Ты будешь бороться с Аланом, пока хватит сил, но не станешь понапрасну раздражать его и провоцировать. Пусть он гнет свою линию, а ты гни свою — и помни, что он властен только над твоим телом, но не над душой, пусть он хоть с утра до ночи утверждает обратное. Он может сколько угодно насиловать твой разум, но твоя душа — душа принадлежит только тебе. И пока ты ее сохраняешь, у тебя есть надежда.
Ему следовало бы заговорить со мной в таком духе гораздо раньше. Каждое
— Надежда на что? — спросил я тихо и хрипло.
— Надежда остаться человеком. Что бы Алан с тобой ни делал, в какую бы грязь за собой ни тянул, повторяй себе непрестанно, что ты — человек, а не кровопийца и не похотливое животное. В этом твое единственное спасение, — жестко выговорил Кристиан, глядя на меня страшными огненно-синими глазами. — Не рассчитывай ни на кого, только на себя.
— На тебя тоже не рассчитывать?
— Я приеду по первой твоей просьбе. И помогу чем только смогу, — ответил Кристиан. — Увы, могу я в этой ситуации немногое, разве только еще раз потребовать у Алана свободы для тебя.
— Ничего себе «немногое»… Он ведь может в этот раз и убить тебя.
— Может, — не стал отрицать он. Синее пламя в его глазах опадало, и они снова становились такими, какими я их знал — глубокими, мягкими, невыразимо прекрасными… и усталыми.
— Тогда не рискуй, — попросил я тихо. — Все, Крис, отпусти меня. Я в порядке, правда.
Кристиан отвел руку, на несколько секунд задержав ее возле воротника — словно опасался, что, вопреки заверениям, я не удержусь на ногах и рухну на землю.
Мне все еще хотелось впасть в кому, но уже не так сильно.
— Ты не спал сегодня, — констатировал Кристиан, глядя на меня сверху вниз.
— Нет, — я покачал головой.
— Пойдем в машину, Илэр.
Я все ждал, когда он спросит, что означала вчерашняя моя дурацкая выходка, которая не могла его не возмутить, но он молчал. И даже не смотрел на меня, уткнув взгляд себе под ноги. Вероятно, он уже выплеснул все накопившееся на душе в недавнем разговоре.
— Крис, — позвал я. Кристиан чуть приподнял голову. — Что ты рассказал обо мне Мэвис?
— Твою тайну я сохранил.
— Да, но что ты ей сказал, если она думает, что я — сатанист?!
— Но ведь это почти правда, — заметил Кристиан, и я понял, что меня вот-вот снова поведет в истерику. Изо всех сил я стиснул кулаки и сказал сквозь зубы:
— Это вовсе не правда!
— Почему? Алан вполне сойдет за Сатану, а ты ему служишь.
От гнева я задохнулся. Остановившись, топнул ногой:
— Я ему не служу!!
Кристиан посмотрел на меня долгим ровным взглядом.
— А как ты хочешь, чтобы я ей объяснил? Сам ты ни на что не можешь решиться. Мне пришлось дать хоть какой-то намек, более или менее пристойно объясняющий твои трудности.
— Но я не просил тебя…
— Илэр, — оборвал он решительно. — Сколько лет ты еще собираешься играть в прятки? Ты любишь эту девушку?
— Люблю, но причем…
— Тогда скажи ей, наконец, кто ты.
— Это не слишком хорошая мысль…
— Это единственная здравая мысль, Илэр.
— Я не хочу втягивать Мэвис в это.
— Не втянешь ты — втянет Алан. Странно, что он еще до сих пор ничего не предпринял. Не верю, что он не знает ничего о Мэвис и о твоих чувствах к ней.
Да, я тоже об этом думал, а потому промолчал, закусив губы. До сих пор я обманывал себя, уговаривая, что пока Мэвис не посвящена в мою отвратительную тайну, она в безопасности. Но теперь я понял: ничего подобного. Мэвис в опасности уже потому, что общается со мной. И даже если я с ней расстанусь, это уже ничего не изменит. Ничего, потому что чувства мои к ней останутся прежними. Приходило это в голову Кристиану? Наверняка. И он, зная, что из двух зол выбирают меньшее, полагал: если уж Мэвис придется столкнуться с Аланом, лучше бы ей знать, что он собой представляет.