Пока смерть не заберет меня
Шрифт:
Какой-нибудь тру, случайно сюда забредший, прибил бы меня за подобную подборку. Мэвис, хоть и не была тру, тоже готова была, кажется, меня прибить.
— Я спрашиваю, кто все эти люди, Илэр?
— Музыканты, — ответил я упавшим голосом. Никогда бы не подумал, что могу огрести серьезные проблемы из-за пристрастия к тяжелой музыке.
— Могу себе представить, что за музыку они играют! Как давно это продолжается, Илэр?
— Продолжается что? — спросил я тихо.
Мэвис прижала ладонь к губам и покачала головой. Я мог
— Я спросила у твоего друга, связан ли ты с сатанистами. Он ответил, что нет. Он не знает или же солгал?
Можно было предположить, что рано или поздно у нас возникнут трения на религиозной почве, но чтобы во мне заподозрили сатаниста? Это было что-то очень уж нелепо. Все-таки, зная Мэвис несколько лет, я так и не представлял до конца, что творится у нее в голове. И не стремился разобраться. Может быть, и напрасно?
— С сатанистами я не связан, Мэвис. И вообще ни с какими сектантами. Это правда. Да я даже никого из них не знаю! — я старался говорить убедительно.
— Зачем тогда ты держишь дома эти фотографии? — обвиняющим жестом она указала на завешенную постерами стену.
Я начал терять терпение. Какой глупый разговор!
— Ты мне веришь или нет?!
— Илэр, — теперь она смотрела на меня с состраданием, и слезы в ее глазах сверкали, как бриллианты. Она что, собирается оплакивать мою погибшую душу? — Прошу, не обманывай меня. Еще ничего не потеряно. Ты можешь покаяться, и господь простит тебя.
— Покаяться? — я коротко рассмеялся, и это был нервный смех. — В чем?
— Отрекись от нечистого…
Если считать нечистым Алана, я бы с удовольствием от него отрекся. Жаль только, что он вряд ли отречется от меня с такой же готовностью.
— Я буду молиться за тебя, — глаза Мэвис излучали свет, усиленный и преломленный непролитыми слезами. Я очень надеялся, что она не впадет в религиозный экстаз. Пока что ничего подобного не случалось, и она всегда вела себя разумно, но и на старуху бывает проруха. Мне не хотелось бы становиться свидетелем этого умопомрачения.
— Хватит, — тихо проговорил я. — Не надо, Мэвис, — в несколько приемов я сорвал со стены постеры и, скомкав их, побросал на пол. — Видишь, я отрекаюсь. Все.
— Не надо шутить с этим… — с укором прошептала она.
— Мне не до шуток.
— Илэр.
Мэвис подошла ко мне и снова положила мне руки на плечи, но теперь уже с нежностью. Заглянула в глаза. Светлый взор ее был так нежен, так мягок, лучился такой, черт бы ее взял, христианской любовью… Задохнувшись, я отшатнулся. Лучше бы я все-таки был сатанистом. Тогда я мог бы смотреть на Мэвис как на идейного врага. А теперь мне что делать? Как с ней говорить?
— Ладно, — сказал я. — Признаюсь кое в чем, раз уж ты так настаиваешь. Видишь ли, так получилось, что несколько лет назад я заложил кой-кому душу.
Она снова ахнула. Не знаю, приняла она признание за
— Не тому, о ком ты подумала, — продолжал я. — Он человек, но он был бы хуже дьявола, если бы дьявол существовал… Пять лет я нахожусь в его власти, и он может принудить меня к любому поступку. И принуждает.
— К любому? — едва слышно переспросила Мэвис. Ее пальцы снова бессознательно касались того места у шеи, где под тонкой шерстяной тканью свитера прятался крестик.
— Да.
— И даже к убийству?
— Да, — поколебавшись, я все же решил ответить утвердительно. Это было бы честно.
— О господи! — вскричала она. — Что ты натворил, несчастный?
— Я никого не убил, Мэвис, если ты это имеешь в виду. Пока не убил.
— И ты так легко говоришь "пока"!.. — всплеснула она руками. — Но что это за человек такой? Как он может обладать над тобой подобной властью?
Вот тут начиналось скользкое место. Как объяснить ей, что такое Алан?
— Он шантажирует тебя? — нетерпеливая Мэвис решила прийти мне на помощь. — Грозится убить?
Я едва не рассмеялся. О, если бы все было так просто!..
Однако, тут же спохватился я, это может быть недурное объяснение. А что? Алан грозится меня убить, и, играя на естественном для человека страхе смерти, может требовать от меня оказания разного рода услуг. Чем я ему насолил? Ну, допустим, стал свидетелем происшествия, которое Алан желал бы скрыть. Убийство. Или продажа запрещенных психотропов. Да мало ли что.
Я уже открыл рот, чтобы озвучить эту версию, но одно соображение меня остановило. Насколько я знал Мэвис, она спросит, почему я не обратился за помощью в полицию. Если ответить, что шантажист запретил идти в полицию под страхом смерти, но все равно начнет настаивать, чтобы я поговорил с копами. И не успокоится, пока я не пообещаю этого сделать.
— Нет, — сказал я, резко выдохнув воздух.
— Тогда что?
Снова приняв строгий вид, Мэвис переводила взгляд с моего лица на скомканные постеры на полу, и обратно. Похоже, в ней воскресли все подозрения относительно моих заигрываний с врагом рода человеческого.
— Мэвис, прошу тебя, не лезь в это! — взмолился я.
— Но я хочу тебе помочь.
— Ты не можешь помочь!
— Твой друг сказал, что могу, — непреклонно заявила она.
Ах вот как! Мой друг, значит, сказал. Любопытно. Что он еще наговорил?
— Мэвис, я не переживу, если с тобой что-нибудь случится.
— Что со мной может случиться?
— Ты, как и я, потеряешь душу, — шепнул я. И это был вполне возможный вариант развития событий. Кто помешает Алану превратить Мэвис в свою рабыню, если он прознает про нее и захочет получить дополнительный способ воздействовать на меня? Никто не помешает. И удивительно, что он до сих пор ничего подобного не сделал.