Пока я мертва
Шрифт:
Хотя мне нечего бояться, комната близнецов находится в другом крыле дома, а отец предпочитает оставаться в городе. Я все равно стараюсь вести себя как можно тише. И только закрыв за собой дверь, могу нормально дышать.
Сердце ударяется о ребра, тук-тук-тук, словно зубы отбивают дробь на холоде. Я прижимаю руки к груди и сдавленно смеюсь. Мой возраст давно перевалил за сотни лет, а я до сих пор веду себя, как подросток.
Кинув сумочку на пол, я включаю свет, и он отдается резью в глазах. Желудок сжимается от тошноты, и горькая желчь подступает
Мне просто жизненно необходим горячий душ.
Может быть, тогда я начну лучше соображать.
Наполнив глубокую ванную до краев, я забираюсь в горячую воду. Все мышцы сразу расслабляются, и я закрываю глаза.
Сегодня мне придется поехать в институт. Я поступила на архитектурный факультет, все дисциплины даются мне с легкостью, и на парах я просто умираю от скуки. Если бы не отец с его вечными проповедями, ноги бы моей там не было. Но у него особый пунктик насчет образования, и всей моей дальнейшей жизни.
Раздается стук в дверь и голос моей сестры взрывается головной болью:
– Если ты думаешь прятаться там целый день, ничего у тебя не выйдет!
– Пожалуйста, не так громко, – я потираю виски.
– Где ты была всю ночь? – понизив тон, спрашивает она.
– Я предлагала тебе пойти со мной, но ты не захотела, – отвечаю я, – Было весело.
– Я столько не выпью, – смеется Наташка.
Настроение у нее, похоже, получше, чем у меня.
– Эй, считаешь, у меня проблемы? – подозрительно кошусь на дверь.
– Считаю, что богемская жизнь не для меня.
Я молча сдуваю с руки пышную пену.
–Ты хоть машину вести сможешь?
–Издеваешься?
– Просто беспокоюсь, – Наташка выдерживает паузу, и я сразу чувствую неладное, – Отец здесь, – едва слышно добавляет она.
Я неохотно сажусь, выпрямив спину. Вода почти остыла, и остатки пены плавают островками.
– Когда он приехал? – обеспокоенно интересуюсь я.
– Еще вчера.
– Черт.
– Я сказала, что ты у подруги готовишь проект, и вернешься поздно.
– И он поверил?
– Ты же знаешь папу… – эти слова окончательно портят мне настроение.
Вздохнув, я вылезаю из ванной. Встречаться с отцом не входило в мои планы. Я дохожу до ванной и кручу бронзовый кран. Напряжение сковывает мои плечи и шею.
– Не переживай, – сестра всё еще стоит под дверью.
– Я и не переживаю.
Она громко хмыкает.
– Встретимся в универе? – Наташка меняет тему, – Ты ведь сегодня придешь?
– Деваться некуда, – вздыхаю я.
– Тогда я захвачу по дороге кофе, и пару пирожных.
– Для них самое время, – блаженно отзываюсь я, – Мне просто жизненно необходим сахар.
– Тогда договорились.
Я пытаюсь одновременно почистить зубы и расчесать свои длинные ярко-рыжие кудри. Времени на хорошую укладку уже нет. Кое-как разодрав пряди, я собираю волосы на затылке и стягиваю их резинкой, открывая слегка заострившиеся кончики ушей, как у всех старейшин.
Я
Наташкин звонкий голос доносится снизу, она о чем-то спорит со своим близнецом. Мишка отвечает ей на повышенных тонах, и я улыбаюсь. Разница в возрасте у нас всего в год, но я всегда ощущаю ответственность за них.
Я захожу в свою комнату и плотно закрываю за собой дверь. Только здесь я чувствую себя собой, сколько бы лет не проходило. Присаживаюсь за резной туалетный столик, и наношу крем от «Lancome». Я ухаживаю за своим лицом, не смотря на то, что мне это ненужно. Ведь моя кожа никогда не стареет.
Мой взгляд падает на кольцо с черным опалом, и по моему телу проходит дрожь облегчения. Я уже думала, что потеряла его. Надеваю кольцо на безымянный палец, и тугой узел напряжение исчезает. Я никогда его не снимаю, даже не знаю, почему, оно выглядит слишком старомодным, и большим.
Быстро подкрасив глаза, я выбираю шёлковое красное нижнее белье от «Карин Жильсон», и в тон ему шифоное платье с оборками. Обуваю туфли лодочки на высоком тонком каблуке и хватаю небольшую кожаную сумку.
Спускаюсь вниз и уже собираюсь выходить, как слышу вкрадчивый голос отца:
– Не могла бы ты зайти ко мне на минутку…
Бежать некуда. Я уверенно направляюсь в кабинет, и украдкой выдыхаю свое дыхание в ладошку.
Слава Индрику, оно пахнет мятной зубной пастой.
– Ты что-то хотел? – спрашиваю я, как только вхожу в темное помещение, больше похожее, на берлогу. Деревянный стол стоит посередине с обилием бумаг на нем и книги, сотни книг, тысячи… – Давай только быстрее, я уже опаздываю, – присаживаюсь в кресло, закидывая ногу на ногу.
Сегодня папа одет в строгий черный костюм, подчеркивающий серебро в его волосах. На запястьях старинные запонки с бриллиантами. Я не свожу с них глаз, хотя чувствую, как отец смотрит на меня. Это не предвещает ничего хорошего, наверняка, мне опять придется выслушать долгую занудную речь на тему: «Как же я ужасно себя веду»…
– Варя, мне не нравится, как ты себя ведешь, – начинает он, я как всегда оказываюсь права, папа резко встает на ноги и подходит к окну, – Какое это учебное заведение по счету? Напомни мне, пожалуйста, – он отодвигает тонкую занавеску и выглядывает во двор, – Тебя интересуют только вечеринки, танцы и алкоголь, – отец бросает на меня сердитый взгляд и снова смотрит в окно.
Я вся съеживаюсь в кресле. Значит, он знает, что я не ночевала дома.
Черт.
– Ты могла бы стать врачом и спасать жизни. Выучиться на адвоката и преподавать право, – перечисляет он, я молчу, разглядывая лак на своих ногтях, – Но за столько лет ты так и не получила ни одного диплома, хотя твои брат с сестрой не знают, куда складывать красные корочки.
А ничего, что нам приходится раз в пятьдесят лет уезжать отсюда, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание. О каком постоянстве папа может говорить?! Может быть, у меня травма?