Пока живу, люблю

Знаменская Алина

— Чушь! — быстро возразила Марина. — Ты очень привлекательна. Просто ты себя запустила. Завлекать и не придется. Ты просто должна убедить его, что ты — лучший вариант. Убедить действиями. Перетянуть на свою сторону девчонок. У тебя получится! Не зря же ты победила в конкурсе «Учитель года»…

Марина осеклась, сообразив, что ляпнула лишнее. Виктория, в свою очередь, уставилась на нее.

— Откуда такие сведения?

— Ну.., мне случайно попалась статья в областной газете. Там так хорошо о тебе пишут. Что школа — это твоя семья. И что, не имея своих детей,

ты всю любовь отдаешь ученикам.

— Так пишут о любой старой деве! — взвилась Виктория, — Так это статья в газете дала толчок твоей идее, я правильно поняла? Ничего себе…

Марина молча поблескивала зрачками. Этот блеск в глазах говорил о большом запасе аргументов. Она хорошо подготовилась к встрече с подругой. Виктория же, напротив, оказалась совершенно не готова к подобной ситуации. Марина все просчитала. Она нарочно не упомянула в записке о больнице, чтобы Виктория даже близко не заподозрила, о чем пойдет речь. Марина лежала бледная, слабая. Ее тонкие пальцы крепко сжимали уголок пододеяльника, но в своей беспомощности она сейчас была все же сильнее Виктории, и обе это чувствовали.

— Да, подружка.., ты — молодец, — похвалила Вика, прохаживаясь по палате. — А обо мне ты подумала?

— Подумала! — с готовностью подхватила Марина. — О тебе я тоже много думала! Я же спросила — есть ли у тебя мужчина? Если бы ты сказала «есть», я бы не заикнулась ни о чем, будь уверена! Но ты сказала «нет». Неужели лучше остаться одной, жить проблемами родни — матери, сестры, отца, чем попробовать построить свою жизнь? Ты можешь быть счастлива с Максом.., и сама дашь счастье ему и детям.

— Ты меня переоцениваешь.

— Ни в коем случае! — Марина говорила так горячо, что Виктория опасалась, как бы той не стало плохо. — Ты только подумай, ну что тебя ждет в той твоей жизни? Все время одно и то же — уроки, экзамены, вечная нехватка денег, ворчание матери, приставания начальника. Ты обречешь себя на одиночество. Ты только будешь нянчить детей сестры, тогда как она, молодая и здоровая, вполне может справиться с этим сама! Они тебя используют, ты разве не чувствуешь?

— А ты.,. — тихо перебила Виктория, — ты разве не собралась использовать меня?

— Я хочу подарить тебе счастье! — горячо возразила Марина. — Отдать тебе все свое: свою комнату, свою машину, своего мужа, своих детей! Разве этого мало? С Максом ты сможешь родить еще ребенка, он всегда хотел мальчика. Ты сможешь одеваться, как тебе хочется, отдыхать за границей, путешествовать…

— Хватит! — остановила ее Виктория. — Не надо рисовать мне райскую жизнь, я не ребенок. Я очень люблю тебя и помню все, и дорожу нашей дружбой, но… Тебе не кажется, что ты просишь о невозможном?

— О странном — может быть, но не о невозможном. Я понимаю, тебе нужно время, чтобы все обдумать, но у меня его нет! Мне осталось совсем немного. Я не могу ждать, пока в твоей голове все переварится. Ты должна просто довериться мне. Посмотри на меня. Ты что, отказываешь мне в помощи?

На глазах у Марины блеснули слезы. Этот факт моментально дернул в Виктории за какую-то ниточку, и в глазах защипало.

— Я не знаю, —

протянула она. — Можно мне подумать хотя бы неделю?

— Нет. Если ты уедешь, то можешь не вернуться. Это исключено.

— Не собираешься же ты меня держать как пленницу здесь, в больнице? Мне нужно собрать хотя бы кое-какие вещи…

Марина покачала головой. Решимость в ее глазах не уступала место никаким другим чувствам. Вероятно, решимость придавала ей сил.

— Я забронировала номер в гостинице, сейчас ты отправишься туда. Вот деньги. — Марина достала из-под подушки маленький кожаный кошелек. — Купи себе все, что нужно на первое время. А домой позвони. И на работу. Сегодня я скажу мужу, что в агентстве подобрали для нас няню. Обговорю с ним все детали, а завтра ты прямо с утра отправишься к нам домой. Адрес в кошельке.

Вика ничего не успела возразить — вошла медсестра делать укол.

— Все, Викушенька, иди. Сейчас у меня укол, потом Макс привезет девочек. А завтра звони мне уже из дома.

Медсестра заслонила от Вики Марину. Виктория потопталась, молча собрала свои вещи и вышла.

Уже в коридоре она надела плащ, сунула в карман кошелек. На улице Вика остановилась.

В больничном сквере гуляли больные с посетителями. Сквозь молодую листву пробивалось весеннее солнце. Вика все еще находилась в полугипнотическом состоянии. В ушах стоял настойчивый голос Марины, а перед глазами парило ее бледное лицо.

Ноги отказывались повиноваться. Неужели она, Вика, все-таки даст втянуть себя в эту авантюру? Да она уже подчинилась чужой воле, как марионетка! Что она скажет матери? На работе все просто обалдеют. Особенно Петровна.

Виктория села на лавочку в сквере. Достала из кошелька бумажку с инструкцией и прочитала: гостиница «Горизонт», автобусы №№ 3, 14, 244. Остановка «Кинотеатр „Мир“».

Она не могла не восхититься подругой. Марина всегда была прекрасным организатором. Она, как всегда, учла все мелочи! Вике оставалось неукоснительно следовать инструкциям. Как во сне она села в указанный автобус, как робот вышла на указанной остановке.

В гостинице она поняла, что смертельно устала, и, уснув при свете дня, проспала до утра.

Проснулась с твердым убеждением, что все вчерашнее — кошмарный сон. Не может быть у Марины никакой неизлечимой болезни. Зря она себе накрутила все эти фантазии вокруг мужа и детей. Чушь собачья. Она поправится, и все у нее будет хорошо. Потому что не может быть плохо, когда такое солнце бьет в окно.

Через час Вика вышла из гостиницы с решительным намерением сообщить о своих выводах Марине и сразу же уехать в родной Первомайск. На душе было легко и пусто. Ее утренние размышления подтверждало все вокруг своим свежеумытым весенним видом. И детский сад с флажками на перекрестке, и музыка из раскрытого настежь окна, и на редкость улыбчивая кондукторша в автобусе. И вдобавок, когда Вика вышла из автобуса у больницы, на остановке она увидела двух глухонемых, которые хохотали! Две глухонемые девчонки лет по четырнадцать знаками показывали друг другу что-то смешное и беззвучно заливались.