Покажи мне любовь
Шрифт:
Снимаю, прислоняя к крылу машины, удерживаю одной рукой и достаю бутылку с водой.
– Пей – берет и начинает выливать, с заглюченым видом наблюдая за тонкой струйкой - Да мать твою, что делаешь!!
Ухватываю и закидывая голову, вливаю в нее воду. Отмирает, присасываясь к горлышку. Я уже дышу как провоз, от перепсиховки. Выпихиваю кислород толчками. Секс на вышке, камасутра отдыхает, потому что ее никто не доставал. Бухие телки, это не мое. Похоть, как сквозняком выносит.
Приглядываюсь внимательней и меня ухуяривает осознанием. Она же обдолбаная
Только не это дерьмо. ..
Тут все позиции по полкам разлетаются. Вот тебе сука и разительные перемены. Серова ты как до этого. Ебать… мат за матом прет из меня. Она же все время упоротая ходила.
Катя сползает по дверце вниз, закрывая уши руками и раскачиваясь как маятник.
– Серова блять…Катя … нахуй? зачем..ты. Сука… Что ты принимала? – ору, рывком вздергиваю наверх, убираю волосы от лица – Кроха, ты слышишь меня? Очнись? – уже тише, всматриваюсь в ее тусклые стеклянные глаза.
Бесполезно. Ее перекрыло. Усаживаю на пассажирское, пристегиваю ремень. Падаю за руль и выписываю Киру, что мы свалили. Его ебучий смайл с салютом, выбивает новый поток отборного мата.
Эта наркотская тема близка до такой боли, что шрам на груди начинает стягиваться и пульсировать.
Жму на газ, удерживаю Катину руку, пока везу к себе домой. В панике бесперебойно повторяю ей, как заведенный повторюшка: Кроха не отключайся.. давай Кать… сейчас отпустит.
И мне страшно, до черных мушек перед глазами. Паническими атаками бьет по всем системам. Держусь, только зная, что я не один. Мне Катю нужно довезти. Живой. О себе я не волнуюсь.
Что ты с собой сделала? Зачем?
Глава 10
Руль сжат до белых костяшек. Трасса почти пустая и это позволяет ускориться до опасной отметки на спидометре. В башке вращаются, фактически доводя до пароксизма, мысли. Изредка, бросаю взгляды, на съежившуюся в одурелом оцепенении девушку.
Время не лечит. Этим пониманием меня словно раздирает на куски. Не смягчает ни чувства вины, ни беспредельного желания все исправить. Нельзя вернуться, нельзя отмотать. Когда жизнь заканчивается, ничего уже не изменить.
И эти установки не уходят, крутятся по кругу, возвращаясь и добивая с новой силой. Я убил. Я живу, а его нет. Из шкафа прошлого вываливается скелет. Огромный, неподъемный. Тащить его на себе, пока не сдохну.
Металические ворота разъезжаются, впуская машину во двор. Глушу мотор, отстегиваю ремень. Мандраж, как лезвие, стегает по мне. Это блять гребаный ад. Мой личный. Глубокий, со жгучей бездной на дне.
Поэтому несу Катю на руках. Раньше не смог, теперь хотя бы с ней, не повторится больше. Это уже не спасет мою душу. Но ее еще можно. Не допускаю в реальность, даже маячком в голове мигающий прогон, везти ее в больницу. Нельзя, иначе билет в дурку ей обеспечен. Передоз так и заканчивается. Я в теме. Проходили. Все этапы детально, под черепной коробкой елозятся.
Укладываю на диван и звоню знакомому лекарю, обрисовываю симптомы. Выслушивает, перебивая
Поднимаю ее и на руках затаскиваю в душ. Прямиком в одежде усаживаюсь на кафель, размещая полубессознательное тело у себя на коленях, лицом к себе. Убираю пальцами намокающие пряди. Глаза закрыты под потоком прохладного ливня. Прижимаю крепче, укачивая как ребенка на руках.
– Кроха, ну как так вышло? – шепчу ей, знаю что не слышит, но продолжаю.
– Расскажешь мне.. когда пройдет..
– Все хорошо будет..
– Верь мне
– Сейчас Марат приедет, поможет..
– Ты только не сдавайся.. ладно.. держись Катя – губами скольжу по лбу, впитывая в себя эту дурь.
– Дурочка ты, это же не выход…
– Зачем ты это сделала? Как долго? – вопросы вырываются и остаются без ответа.
Ее пробивает крупной дрожью, хаотично ухватывается за мои плечи, заглатывая воду. Трясется в конвульсиях. Меня расшибает, разносит от страха. Глаза режет, как песком насыпаются.
Отрубаю эмоционалку. Как тумблер щелкаю, иначе не выдержать. Достаю из под воды. Раздеваю, одной рукой придавливая к себе, другой стягиваю платье. Растираю ее полотенцем. Не обращаю внимания, на прилипшую к своему телу ткань. Все как бред. Как кошмар. Самый страшный, до холодного пота. В анти реальности. Снова на руках отношу на диван и закутываю в плед. Бегом в спальню, хватаю сухую одежду и возвращаюсь обратно. Переодеваюсь перед ней, рывками меняя одежду. Кажется, если отведу глаза хоть на секунду, то случится самое страшное. Так легче, когда смотрю. Убеждаю себя, что это ей помогает.
Мокрые тряпки остаются на полу. Я на коленях стою и глажу ее. Вжимаясь в ее кожу. Стискиваю ее ладони, притягивая к губам, грею выдохами. Как под колпаком ,нет других звуков, только ее рваное дыхание. Каждый миг на этом движении фиксируется.
Спасительный шорох разносится по коридору. Я срываюсь навстречу Марату. Вижу, что торопился, домашние спортивки под пальто высвечивают.
– Что принимала? – чеканит на ходу, скидывая черное пальто, и бросает на кресло.
– Хуй его знает – выдаю и мечусь глазами вокруг, в поисках сумочки. А-а-а сука, в клубе осталась – Она еще бухлом догналась
Игнорирую удивленный вид.
Марат обрабатывает руки и опускается на колено, приподнимая ее веки.
– Плотно сидит? – этого я тоже не знаю, мотаю головой и пожимаю плечами.
Роется в сумке, извлекая шприц пару ампул и жгут. С хирургической точностью делает манипуляции. Затягивает. Запускает по вене препарат, медленно вжимая поршень, и складывает руку на сгибе локтя.
– Короче, я антидот ввел, через полчаса отпустит. Я подожду. Кэд, ей в больничку надо.
– Не пойдет, сам знаешь, что потом.