Покинутая женщина
Шрифт:
— Ты хочешь сказать, что обнаружила, что все еще любишь этого человека и ошиблась насчет меня? — спросил он.
— Да, Форбс.
— Боже мой! — воскликнул он и проглотил содержимое своего бокала залпом, затем заказал официанту еще два бокала.
— Нет, мне больше не надо, — сказала Ивонна. — Я еще не допила бренди. Мне очень жаль. О, Форбс, если честно, я не знаю, что на меня нашло. Может, я просто… увидела портрет… и вспомнила все. Я… думаю, Стивен успел стать частью моей жизни.
— Но ты казалась счастливой со мной. Мы… мы великолепно проводили
— Форбс, я хотела бы объяснить, но не могу. Вот и все.
— Боюсь, я ничего не понимаю, — заметил Форбс с коротким смешком. — Это для меня слишком сложно.
Ивонна заговорила снова.
— Я встретила Стивена, когда была очень молодой и неопытной. Поэтому я не могла не полюбить его. Он многому научил меня. Живописи, книгам, музыке, всем вещам, которые я люблю. Я знаю, ты считаешь его ужасным, но это не так, Форбс.
— Боюсь, я не могу согласиться с тобой, — холодно ответил он. — Я не вижу оправданий его поведению. Если он не хотел жениться из-за отсутствия средств, да — это я могу понять. Но он не имел права просить тебя жить с ним. Это чертовски оскорбительно. Такая девушка, как ты! Боже милостивый!
— Ну, неважно, хорошо или плохо выглядит Стивен в твоих глазах. Это не имеет значения. Ты с ним никогда не встретишься.
— Он похож на полного слабака. Такому парню нужно бы послужить в армии. Там бы из него сделали человека.
Ивонна была слишком расстроена, чтобы найти последнее замечание забавным, но ощутила желание защитить Стивена.
— На самом деле, если хочешь знать, он служил во время войны на флоте. На подводной лодке… Его ранили. Он лечился в госпитале.
Форбс пожал плечами.
— Удивительно слышать это. Я думал, что флот мог бы вбить в него хоть немного здравого смысла. Ну, в общем, это несчастье, и я не знаю, что сказать тебе, Ивонна.
Девушка бросила на него робкий взгляд. В ее глазах блестели слезы.
— Я должна была сказать тебе, правда? Было бы неправильно выйти за тебя и ничего не сказать.
— Нет, конечно, нет. Ты очень честная. Большинство девушек промолчали бы.
— Я никогда не жила с ним, ты знаешь, Форбс, — произнесла Ивонна низким голосом.
Квадратное, загорелое лицо Форбса вспыхнуло.
— Я уверен в этом. Но это меня не волнует. Меня беспокоит то, что ты поехала повидаться с ним накануне нашей свадьбы. Должно быть, ты все еще любишь его.
Ивонна судорожно глотнула.
— Какая-то часть меня. И, однако, я люблю тебя, Форбс.
Он потер затылок.
— Мне все это непонятно, дорогая. Я не понимаю тебя. Не можешь же ты любить двух мужчин одновременно.
— Никто не может, — прошептала Ивонна. — Но я передумала… хотя мне очень стыдно. Что бы я не чувствовала к Стивену, я очень хорошо отношусь к тебе… но по-другому.
Форбс смущенно посмотрел на нее.
— Ты хочешь сказать, что выйдешь за меня, если я не отступлю?
Ивонна задержала дыхание. Она чувствовала, что приближается большой кризис. Ее нервы сдавали.
— О, Форбс, — произнесла Ивонна, — я не могу справиться с собой.
Форбс глубоко вздохнул. Для него это тоже был критический момент. Внутренний голос советовал ему порвать все и бежать… подсказывал, что, несмотря на большую любовь к этой девушке, жениться на ней было бы безумством после того, как она призналась в своей любви к другому человеку. Форбс был неважным психологом. Его не интересовали взаимоотношения между людьми. Он не мог представить себе, что мужчина, завладевший умом и воображением той или иной женщины, как Стивен завладел умом и воображением Ивонны, значит для нее гораздо больше, чем тот, кто обладает ею физически. Форбс чувствовал большое облегчение, зная, что Ивонна чиста и безупречна, какой он ее всегда и считал. В этом смысле она осталась девственной Ивонной, которую он в свое время выбрал себе в жены. Ивонной, которую он мог уважать и любить. Это очень много значило для Форбса.
Хотел ли он по-прежнему жениться на ней? Это был острый вопрос. Конечно, хотел. Конечно, он мог забыть того парня. Она была бы полностью преданна ему, своему мужу. Благодаря своей простоте и самонадеянности, Форбс был уверен, что сможет добиться этого.
Он наклонился вперед, взял руку Ивонны и сжал ее.
— Ивонна, дорогая, — произнес он взволнованным голосом, — ведь ты не хочешь все отменить, правда? Ты по-прежнему хочешь выйти за меня?
— О, Форбс! — воскликнула она. — Ты действительно еще любишь меня, зная, как я плохо вела себя сегодня?
— Не так уж плохо, ангел. Иногда такое случается. Ты слишком чувствительна, дорогая, вот в чем твоя беда. Ты ведь всегда жалела этого парня, правда? Он кажется мне странной, жалкой личностью.
Ивонна закрыла глаза. Она никогда не назвала бы Стивена «жалким». Странным — иногда, но никак не жалким. Конечно, Форбс ошибался. Не чувствительность заставила ее полюбить Стивена. Она смотрела на него, думала о нем, как о самом прекрасном человеке в мире. Другие думали тоже так же. Такие люди, как Джеф Харланд, который сам являлся превосходным художником и вышел из почтенной семьи, которую одобрил бы даже Форбс. Он был сыном судьи. Судья кое-что понимал в живописи и попросил Стивена сделать портрет его жены, посчитав художника самым талантливым. Это был один из первых триумфов Стивена. Многие верили в него. Но никто никогда не мог жалеть его.
Ивонна позволила Форбсу продолжить говорить, что он по-прежнему восхищен ею, что они оба вычеркнут из памяти этот неприятный «ляпсус» и будут вести себя так, будто его никогда не существовало. Форбс сказал, что раз она рассталась со Стивеном Байстом навсегда, было бы абсурдом отменить свадьбу и пытаться начинать жизнь сначала.
Наконец он замолчал.
— Ты знаешь, я очень хорошо отношусь к тебе, — произнесла Ивонна. — И если ты еще хочешь…
Она прикусила свою искривившуюся губу. Форбс взял ее вторую руку и теперь сжимал обе ее ладони, глядя на нее с прежним восхищением.