Покладистый Ложкин (Стихи, рассказы, фельетоны)
Шрифт:
– С витрины не выдаются, - отвечает.
– Но мне очень-очень нужно! Тётенька отложила свой клубок.
– Какой портрет-то?
– спрашивает.
– Девочки одной. Наташи Самсоновой. Она ещё так боком сидит и улыбается. В самом центре висит.
– Это восемнадцать на двадцать четыре, что ли?
– Тётенька отложила свой клубок и встала.
– Пойдём, покажешь.
Портрет она рассматривала долго. То на Самсониху посмотрит, то на меня, то опять на Самсониху. Потом спрашивает :
–
– Надо, - говорю.
– Значит, её Наташей зовут?
– улыбается тётенька.
– Наташей, - говорю.
– Самсоновой.
– Ты что же, с ней вместе учишься?
– В одном классе.
Тётенька прямо цветёт в улыбке, глаза прищурила:
– Вы с ней, наверное, и в кино вместе ходите?
– Конечно, - говорю.
– Если в школе культпоход, вместе ходим.
Тётенька ещё больше заулыбалась.
– Надо тебе помочь, - говорит.
– Идём.
Вернулись мы в фотографию. Тётенька сразу куда-то за тёмную штору в другую комнатку юркнула, слышу - говорит :
– Аркадий Семёнович, можно вас на минуточку? Там к нам юный Ромео пожаловал. Так интересно!
Вот ненормальная! Какой я ей Ромео? Думает, я ничего не соображаю, и несёт всякую чушь!..
Вернулась она вместе с длинным-длинным дяденькой. Встал он рядом со мной и смотрит сверху, тоже улыбается:
– Гм... Значит, тебе нужен портрет?
– Очень нужен, - говорю.
– Понимаете, такое дело...
– Понимаю, юноша, понимаю, - говорит.
– Всё понимаю. И не надо ничего объяснять. И я был когда-то школьником!..
– Надо ему помочь, - напоминает тётенька.
– Конечно, - соглашается Аркадий Семёнович.
– В таком деле помочь это же благородно! Возвышенно!
– Так снимете с витрины?
– спрашиваю.
– Зачем снимать?
– улыбается Аркадий Семёнович.
– Пусть висит! Пусть на эту девушку люди любуются! Пусть все видят, какая она красивая!
Я растерялся.
– Как же так?
– спрашиваю.
– Вы же сами сказали: надо помочь.
– Надо помочь! Но не надо снимать. Я вам, дорогой юноша, отпечатаю дубликат! Такой же большой. Восемнадцать на двадцать четыре.
Вот это фокус!..
– Нет, - говорю.
– Дубликата мне не надо. Мне тот нужен, с витрины.
– Да я вам ещё лучше сделаю!
– сияет Аркадий Семёнович.
– Дома на стенку повесите!
– Да не надо мне на стенку!
– не выдержал я.
– Она мне и в школе-то надоела хуже горькой редьки!
И тут все сразу кончили улыбаться. Аркадий Семёнович посмотрел на тётеньку, пожал плечами:
– Тогда я отказываюсь что-либо понимать...
– Что ты нам голову морочишь!
–
– Мы думали, он с благородными намерениями...
– Конечно, с благородными, - говорю.
– Я же эту Самсониху спасти хочу, а вы её губите.
– Губите?
– изогнулся ко мне Аркадий Семёнович.
– Мы губим Самсониху?
– Факт!
– говорю.
– Она же зазналась. Стала плохо учиться, отрывается от коллектива. И вообще, у меня это - пионерское поручение. Меня сюда Марина Рубейчик послала.
– Так-так-так...
– Аркадий Семёнович выпрямился и почесал подбородок.
– Но при чём здесь портрет?
– Так ведь Самсониха теперь всем твердит, что она красивая,- объясняю, - что у неё внешние данные, что она будет сниматься в кино и география ей не нужна. А до этого она географию учила. Вы её этим портретом с толку сбили.
– Н-да...
– Аркадий Семёнович взялся за тёмную штору, собираясь уходить.
– Что будем делать, Лия Львовна? Общественность требует...
На следующий день я этот портрет в школу принёс. Показал Самсонихе.
– Вот, - говорю.
– Если двойки не исправишь, висеть ему в стенгазете.
Самсониха, конечно: "Отдай!", и "Андрюшенька", и "миленький", и "хорошенький". Только на меня все эти ласкательные суффиксы не действуют. Портрет я домой унёс. Чего это я буду отдавать такой хороший портрет? Наташка на нём и правда красивая: правильные черты лица, мягкий овал... Некрасивую бы на витрину не выставили. Так что пусть она у меня дома висит. Смотрит со стенки, как я уроки делаю.
Смешно мне немножко
И грустно немножко...
Живёт в нашем доме
Мальчишка Серёжка.
Обычный мальчишка.
Обычный сосед.
Но только
Какой-то
Сосед-домосед.
Одна лишь дорожка
Серёжке знакома:
От дома - до школы,
От школы - до дома.
Вернётся с уроков,
Нырнёт в тишину,
И дальше - ни с места,
Ни тпру и ни ну...
Ребята под окнами
Мячик футболят,
Ребята - на поле!
Серёжка - в неволе.
Не слышит он криков,
Ударов мячей...
Он - узник.
Он - пленник
Неведомо чей.
Неведомо? Ведомо!
Бедный Серёжка
До позднего вечера
Смотрит в окошко.
Окошко особое:
Форточек нет.
Сидит в духоте
Мой несчастный сосед.
Скрутил телевизор
Его проводами:
В лесу он бывает
По первой программе,
Гуляет в саду
По программе второй,
По третьей
Грибы собирает порой.
От этого душного