Поклонники змеи
Шрифт:
– О чем это они так долго здесь разговаривали? К несчастью, я был слишком далеко от них, чтобы что-либо слышать… Я сильно подозреваю, что эта старая хрычовка науськивала своего сына. Уж не изменил ли он нам?..
В это время чья-то тяжелая рука опустилась на плечо шпиона. Он быстро обернулся. Перед ним стоял Флореаль-Аполлон.
– Что ты тут делал? – спросил его царь Вуду, устремляя на него подозрительный взгляд.
– Я подстерегал! – сухо отвечал тот.
– Кого же?
– Марселен и мать его о чем-то беседовали здесь!
– А! О чем же?
– Я
– Дурак!
– Я разобрал только одно слово, царь Вуду, Марселен произнес слово «Порт-о-Пренс», а мать ответила ему: «Хорошо».
– И это все?
– Все!
Флореаль-Аполлон рассмеялся.
– Тогда я снова повторяю тебе, что ты дурак!
– Почему же?
– Да потому, что я приказал Марселену идти в Порто-Пренс, да и вообще Марселен не может быть изменником: он носит на руке священный знак наших главных вождей, Пурра.
Конго Пелле поднял голову.
– Ты сомневаешься? – спросил царь Вуду.
– Нет, но, в свою очередь, выслушай меня, царь Вуду! Твое доверие к этому человеку погубит тебя и нас вместе с тобой. Я это предчувствую. Еще одно слово: позволь мне следить за ним.
– С какою целью?
– Я прошу тебя!
– Хорошо, только предупреждаю тебя, что это напрасно.
– Увидим! – проговорил Конго Пелле и устремился по следам юноши, а Флореаль-Аполлон направился в лес.
Как ни короток был разговор между двумя Вуду, но он дал возможность Марселену опередить значительно Конго Пелле, и последний едва ли мог догнать его до прибытия в Порт-о-Пренс.
XIX. У президента республики Гаити
Человек, одетый в полную генеральскую форму, сидел перед массивным бюро из дерева акажу, обложенный книгами и бумагами, и что-то писал. Возле него на стуле находилась парадная шляпа, украшенная плюмажем, вместе с белыми перчатками. Сама комната была убрана богато, но несколько беспорядочно. Это был кабинет президента республики в его дворце, в Порт-о-Пренсе. А человек, сидевший за бюро и писавший, был президент, генерал Жефрар. Ему было тогда 45–60 лет. Я говорю так потому, что среди гаитян немногие знают свои лета. По описаниям близко знающих его, он принадлежал к чистокровным африканцам, но крупные губы, орлиный нос и живость взгляда заставляли подозревать его в родстве с сынами Исаака и Измаила. С интеллектуальной стороны это был вполне образованный, умный человек, искренно желавший добра своей родине.
Склонившись над бюро, наморщив брови, президент быстро писал, вполголоса прочитывая написанное и тщательно исправляя свою работу, в которую, казалось, он ушел всеми помыслами души. Иногда он останавливался, поднимал голову и минуты на две откладывал перо с задумчивым видом. Затем снова принимался за работу с прежним жаром. Наконец работа была окончена. Со вздохом облегчения он собрал бумаги и, еще раз внимательно прочитав их, запер в бюро.
Пробило три часа. Президент позвонил.
Дверь открылась, и на пороге ее почтительно вырос слуга.
– Кто сегодня дежурные адъютанты? – спросил его президент.
– Полковники
– Позовите полковника Бразье!
– Виноват, ваше превосходительство, полковник Бразье еще в полдень уехал из дворца и до сих пор не вернулся.
Президент нетерпеливо пожал плечами.
– Тогда позовите полковника Пти-Жуайе!
Слуга молча поклонился и исчез. Через минуту явился полковник.
– Возьмите, полковник, эти декреты, – обратился к нему президент, подавая пачку бумаг, – и немедленно отправьте в типографию, чтобы их можно было бы сегодня расклеить по городу. Необходимо, чтобы жители Порт-о-Пренсе как можно скорее узнали об их содержании.
– Слушаю, генерал! – и полковник, взяв с собой бумаги, вышел.
Через несколько минут дверь в кабинет снова отворилась.
– Что вам нужно, Пьерре? – спросил президент, увидев вошедшего слугу.
– Ваше превосходительство, – отвечал черный слуга, – в приемной вас дожидается какой-то бедняга негр, который говорит, что ему нужно вас видеть.
Пьерре, несмотря на свою принадлежность к черной расе, считал себя выше обыкновенных негров и потому относился к ним покровительственно.
– Знаете ли вы его?
– Немного знаю, ваше превосходительство! Это Марселен – доверенный слуга господина Дювошеля, богатого плантатора в Херемпе. Кажется, он честный малый и предан своему господину.
– А вы не знаете, что ему нужно от меня?
– Не знаю, ваше превосходительство, он желает с вами переговорить с глазу на глаз.
– Хорошо, пусть он войдет!
Президент надел шляпу, взял перчатки и, опустившись в кресло, стал небрежно играть темляком своей сабли. Вошел Марселен. Юноша, которого мы видели раньше таким храбрым и решительным, теперь дрожал как лист. Не смея поднять глаз, согнувшись в смиренной позе, он медленно подошел к президенту, бормоча дрожащим от страха или от уважения, а может быть, от того и другого вместе голосом.
– Ваше превосходительство… ваша милость…
– Называй меня просто господином, мальчик, – добродушно проговорил генерал. – Мне сказали, что ты находишься на службе у Дювошеля. Это он послал тебя ко мне?
– Нет, ваше превосходительство… то есть, господин, не он!
– Кто же тогда?
– Моя мать!
– Как твоя мать?!
– Да, то есть, нет, ваше превосходительство… виноват, господин! – и он робко протянул правую руку, в которой было запечатанное письмо.
– Что это такое, мальчик? – с улыбкою спросил президент.
– С вашего позволения, ваше превосходительство, письмо!
– Ко мне?
– Да, ваше превосходительство… то есть нет, господин, к полковнику Бразье!
– Тогда ему нужно и отдать его!
– Но мать моя посоветовала мне отдать это письмо вашему превосходительству, – отвечал юноша, обрадованный добродушным тоном генерала.
Президент внимательно посмотрел на него; этот осмотр был, вероятно, благоприятен для юноши, потому что Жефрар мягко продолжал:
– От кого же ты получил это письмо?