Поклянись, что моя
Шрифт:
Рука сама тянется к телефону, но это не снимает собравшееся в кончиках пальцев напряжение, только делает его более рассеянным, хаотичным.
«Я в больнице. Если тебе хотя бы капельку не плевать, пожалуйста, приезжай…»
Сердце стучит где-то на уровне горла. Смотрю на сообщение и понимаю, что хочу удалить, но уже поздно: внизу высвечивается одна галочка, хотя абонент не в сети.
Не прочитано. Главный страх и крах моих надежд осуществились, — я понимаю, что это конец.
Все бесполезно, он не придет.
«Кейн, мне
Не знаю, зачем написала Кейну. Я понимаю, что не должна, но ничего не могу с собой поделать: я чувствую себя растерянной и брошенной, и мне ни откуда ждать утешения. Несколько минут я сижу в мучительной тишине и все-таки Кейн мне отвечает.
«Он придет»
«Вот увидишь.»
Я не успеваю толком понять, что он мне написал, потому что телефон сразу загорается входящим.
— Алло, — звук моего голоса мне незнаком, он будто совсем изменился до неузнаваемости.
— Элайна…
Кейн говорит это с настолько очевидным сожалением, что мне на глаза навертываются слезы. Я вытираю капельку упавшей на щеку слезинки.
— Если ты собираешься отговорить меня, это бесполезно, Кейн.
— Ты собираешься сейчас сделать то, о чем можешь потом жалеть всю жизнь.
— Я знаю одно: я уже жалею, что это произошло. И о том, что связалась с Блейком тоже жалею. Ты не сказал Ким? — я так быстро перевожу тему, потому что попросту боюсь, что не выдержу.
— Нет, Элайна, — тон его голоса серый и тусклый, как и моя душа. — Хоть и не понимаю, зачем скрывать. Она знает, что ты беременна и поверь, она бы точно нашла для тебя нужные слова.
И позже, сидя на пустой скамейке, я понимаю, что Кейн прав. Ким всегда находила нужные слова, когда требовалось. Она так обрадовалась, когда все-таки узнала о моей беременности. Наверное, бессмысленно об этом говорить, но мне совсем было нерадостно, хотя и я пыталась сделать вид, что все хорошо.
Не время жалеть об ошибках.
Шум работающих вентиляторов и запах свежих лекарств становятся значительно ощутимее. Я сижу на скамейке за дверью кабинета в пустом коридоре, уставившись взглядом в красный педикюр на ногах.
Вечер. Людей в больнице все реже и реже.
Скоро моя очередь.
Поджимаются кончики пальцев, замирает тоскливое сердце.
Скоро моя очередь.
Мне кажется, что мое сердце не бьется уже несколько минут. Я потеряла счет времени, мне больше не хочется ничего.
Открывается дверь, появляется он.
— Ты пришел…
Вырастаю на непослушных ногах. Впиваюсь пальцами в сумочку так, что их не чувствую.
Я не верю глазам.
Он здесь. Такой привлекательный и загадочный, с глазами цвета полуночного неба.
Пламенные губы нехорошо сжимаются.
— Как видишь.
Я срываюсь к нему и с надеждой хватаюсь за руки.
— Ты все-таки передумал?.. Ты вернулся, чтобы предотвратить неминуемое?..
В этот момент дверь кабинета открывается и выходит в слезах девушка. Его взгляд
— А я смотрю, ты все решила?
На аристократическом лице застывает улыбка холоднее льда.
— Мне этот ребенок не нужен, — защитно отрезаю я, потому что вижу безразличие в темных зрачках.
— Дура, — рявкает он. — Ни в чем неповинную жизнь угробить решила?..
И сколько же осуждения и гнева в глазах. Он не верит, что это его ребенок. А я… Как же сказать, что я просто запуталась?
— В общем, — он холодно убирает мои руки, отступив на дистанцию. — Делай, что хочешь. Даже если это действительно мой ребенок, это не смягчает того, что ты уже здесь. Ты уже предположила саму мысль об аборте и пришла сюда, а после этого я тебя знать не знаю.
Он больше не смотрит на меня. Поворачивается и уходит.
— Стой! — кричу я вслед. — Пожалуйста, не уходи!..
Дверь безжалостно закрывается. На глаза наливаются слезы. Мне хочется скулить до срыва голоса, разорвать на куски остатки сердца. Кабинет снова открывается и оттуда раздается:
— Следующая.
Голос жесткий, равнодушный. Меня ждут. Я так и стою, глядя в несуществующую надежду. Неужели ты правда веришь, что он вернется?
— Следующая, — плывет по округе с нетерпением. — Элайна Элмерз.
Я медленно прикрываю глаза и чувствую, как по щеке скатывается слеза. Нет, он не вернется. Глотаю соленые слезы и оборачиваюсь, встречаясь с внезапно участливым взглядом врача поверх белой маски.
— Вы собираетесь заходить или нет?..
36
Я не могу ответить на этот вопрос. Чувства, эмоции, догадки и предположения — все оставило мой опустевший ум, я не могу собрать себя по кусочкам, и в голове тихим ветром проносится одна потерявшаяся мысль:
«Скоро все закончится.»
Эта мысль окрашена в черные тона, и я не знаю, как она забрела сюда и что значит.
Я знаю только, что меня ждут. Понимаю, и все равно медлю.
Четыре года назад какая-то волевая девочка поступила на психологический факультет, доблестно веря в то, что будет помогать другим справляться с разными жизненными трудностями. Кто эта девочка?
Это не я.
Или все же…
Я хотела помочь так многим, но себе не помогла. Веер чувств, все мои страхи и боли собрались в одной точке в центре груди, оставляя кровавый шрам, влекущий целый ряд потухших надежд. Я чувствую, как быстро вздымается и опадает моя грудь, как отрывочно затягивают воздух мои легкие. Я понимаю, что ожидание слишком затянулось.
Последний рывок дыхания и глухой шаг вперед.
— Она никуда не пойдет.
Этот голос, он словно медленно вырастает из-под земли, тихий, но сильный, как легкое предупреждение ветра перед надвигающимся цунами. Он словно резкий толчок нажавшей мне на грудь руки, из-за чего я попросту не могу сделать следующего шага. Я оборачиваюсь, едва держась на ватных ногах.