Поклянись, что моя
Шрифт:
Я в бешенстве шагаю по тротуару, при этом моя рука дрожит, когда я вызываю такси через приложение. Стараюсь не думать об этом, но мысль о том, что Блейк слишком ответственен, чтобы просто так исчезнуть, не выходит из головы. А вдруг с ним что-нибудь случилось? Нет, не могу об этом думать. Я стараюсь подавить эту мысль, не позволяя себе оправдывать его, но что-то внутри меня все равно цепляется за это тревожное чувство. Почему он не ответил на мои звонки? Почему не отправил хотя бы короткое сообщение?
Такси приезжает быстрее, чем я ожидала, но водитель останавливается не у главного входа,
Иду к такси, скользя взглядом по улице. Обычный день, рядовые прохожие, ничего подозрительного. Я уже почти у машины, как вдруг в воздухе что-то меняется. Впереди меня появляется тень, и пока я поворачиваю за угол, резкий удар в спину заставляет меня вскрикнуть. Прежде чем я успеваю среагировать, кто-то резко охватывает меня сзади. Я чувствую, как плотная ткань платка обвивается вокруг моего лица, закрывая рот и нос. Вдох — и в ноздри врывается резкий, удушающий запах. Я испуганно пытаюсь вырваться, вскрикиваю, но звук сразу же глохнет в ткани.
Все вокруг начинает расплываться. Сердце безумно бьется в груди, мысли спутываются. Кто-то крепко удерживает меня, и я чувствую, как силы покидают меня. Последнее, что успеваю заметить, — это машина, которая была так близко, и пар светлых глаз, мелькнувших передо мной. Потом наступает тьма, а вместе с ней неожиданная пустота.
42
В палате стоит тишина, нарушаемая лишь мягким шарканием медсестры. Светлые стены и минималистичная мебель создают ощущение стерильности, которая едва разведена льющимся из большого окна приглушенным светом. Я сижу у края кровати, чувствуя холод металла под рукой. Медсестра осторожно обрабатывает мою руку, и ее спокойное, профессиональное лицо вызывает чувство безопасности.
— Все не так плохо, — произносит она с легкой улыбкой. — Однако рекомендации врача я все-таки не стала бы игнорировать, тем более в вашем состоянии. Нужно будет пропить курс витаминов, может несколько лекарств — и все будет хорошо.
Я машинально киваю, отвечая слабой улыбкой, но все мое внимание приковано к Блейку. Он стоит у окна, держа руки в карманах, взгляд куда-то устремлен в серую даль за стеклом. Отстранен, будто весь мир за пределами этой палаты значительно важнее того, что происходит здесь и сейчас. Он ни слова не произнес с тех пор, как мы оказались здесь и его молчание давит на меня больше, чем любые слова.
— Готово, — медсестра заканчивает обработку и убирает инструменты. — Если что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, зовите.
— Спасибо, — мой голос звучит механически. В голове остается только тишина, прерывающаяся едва слышным шарканием ее обуви, когда она выходит из палаты. Дверь за ней мягко закрывается, оставляя нас с Блейком наедине и вдруг становится заметно, как это молчание давит на меня. Он постоянно стоял в стороне, даже ни разу не посмотрев в нашу сторону. В воздухе витает что-то странное, тревожное, будто что-то изменилось, но я не могу понять, что именно. И вообще не уверена, слышал ли он, что здесь происходило.
— Я отвезу
Блейк сразу возвращается и направляется к двери. Его слова звучат как приказ, от чего я теряюсь на несколько секунд. Он так и не взглянул на меня ни разу, будто этот разговор не имеет к нему никакого отношения.
— И ты даже не хочешь узнать, что произошло? — с удивлением спрашиваю ему в спину, чувствуя, как раздражение и обида пробивается сквозь покой.
Блейк замирает, но не сразу поворачивается. Несколько долгих секунд я просто смотрю на его спину, сердце бьется в ожидании ответа. Когда он медленно поворачивается ко мне, его взгляд холодный, как зимний ветер.
— Я уже знаю, — произносит он тихо, но в его голосе слышится сталь.
Я чувствую, как от его слов что-то внутри меня сжимается. Ожидала ли я заботы? Нет. Но его безразличие режет живым.
— Ты серьезно? — еле сдерживая дрожь в голосе, бросаю я. — Ты все знал и даже не хотел просто спросить, как я?
Его глаза загораются, но он остается сдержанным.
— Тебе нужно было просто дождаться меня в клинике.
— Я тебя ждала! — вспыхиваю я, не могу больше сдерживаться. — Но ведь ты не пришел! Ты унизил меня, оставив одну. Сколько еще я должна была ждать?
Он резко делает шаг ко мне, и я чувствую, как воздух между нами электризуется.
— Да, я опоздал на двадцать минут. Ни о каком унижении и речи не было, — отрезает он так, что я мгновенно умолкаю. Его голос низкий, сдержанный, но в то же время сильный и властный, от чего возникает неосознанное желание подчиниться. — Ты прекрасно знаешь, что я пришел бы. Ты должна была дождаться.
Блейк резко выдыхает, и в палате повисает тишина, густая и давящая. Пауза, тягучая, как густой туман, окутывает нас и по моей спине вдруг бежит холодок. Его последние слова, окутанные неожиданной уязвимостью, они словно несут в себе нечто большее, чем упреки, скорее просьбы. Что-то тайное скользит в последнем утверждении, заставляя воздух вокруг нас на мгновение поменяться. Мы стоим так долго, слишком долго как для обычной ссоры, его взгляд напряжен, словно он пытается передать что-то важное, не сказанное вслух, и я чувствую, что в этих словах заложено нечто гораздо большее. Но мой гнев и обида слишком сильны, чтобы я смогла их игнорировать, они уже поднимаются изнутри волнами, накатывая словно буря-цунами и остановить их я уже не могу.
— А знаешь что? — вдруг выпаливаю я, вызывающе глядя ему в глаза. — пошел ты к черту, Блейк Морис.
Откинув волосы, я резко шагаю вперед, цокая каблуками мимо ошеломленного Блейка. Уже выйдя в коридор, я слышу, как он меня окликает:
— Элайна. Элайна, подожди.
Блейк настигает меня, хватает за руку и разворачивает, заставляя остановиться. В его глазах бурлит ясно гнев и тревога, не оставляя ни намека на ту уязвимость, что была там минуту раньше.
— Куда ты собралась, Элайна? Хочешь, чтобы на тебя снова напали? Ты же подвергаешь опасности не только себя, но и ребенка.