Поколение S

Медведева Анастасия

— О, спасибо, — тянусь за верхней одеждой, но застываю, глядя на удивленное лицо парня. — Что?..

— Ты такая естественная, — произносит Дан, вынуждая меня покраснеть.

Блин… неловко-то как… Ну, почему я не взяла с собой тушь с подводкой для глаз?..

Надеваю куртку, застёгиваюсь, закидываю рюкзак на плечо и произношу сосредоточенно:

— Пошли?..

— Да… идём, — протягивает темноволосый, не отрывая от меня задумчивого взгляда.

И мы выходим из школы, никем не остановленные, доходим до первой нормальной кафешки

и усаживаемся за столик.

— Зачем девушкам столько косметики? — задумчиво произносит Дан.

— Ну, ты сейчас спросил вообще, — усмехаюсь, пряча за улыбкой своё смущение, — ясно ведь, что мы для вас стараемся.

— Это же неудобно, — хмурится темноволосый.

— В смысле? — теряюсь.

— Ну, вы красите губы яркой помадой, но она фактически ставит крест на поцелуях — до тех пор, пока вы её не сотрёте. Вы красите ресницы тушью, и она течёт, когда вы плачете. А этот тональный крем на лице? Чувствовать его вкус — не самое приятное ощущение, если честно. Неужели не проще быть естественной?

— Эм… ну, ты разгромил нас, — свожу брови к переносице, глядя на свои ладони на столе.

Стараюсь не думать о том, сколько тонального крема он съел с начала своей половой жизни…

Получается плохо.

— Я не хотел обидеть. Я просто хочу сказать, что тебе косметика не нужна.

— О, — это всё, что я могу выдавить из себя в данный момент.

Он мне сейчас типа… комплимент сделал?

Перед глазами тут же возникает фантазия о том, как он пробует мою кожу на вкус прямо здесь, за этим столиком — мягко отводя мои волосы в сторону и проводя губами по шее…

Так… надо срочно менять тему!

Поднимаю взгляд на молоденькую официантку, подошедшую к нашему столику и пожирающую Дана своими томными глазищами с наращёнными ресницами; испытываю не самое приятное чувство, затем мысленно благодарю девушку — это чувство хоть немного отрезвляет, — подтягиваю меню, быстро изучаю и заказываю карамельный Латте.

— А тебе что? — поворачиваю голову к Дану.

Тот отрывается от разглядывания меня, переводит взгляд на официантку и бросает сухое:

— Воду.

— Воду и всё? — слегка нетерпеливо переспрашивает девушка, явно желающая получить чуть больше внимания от парня, несмотря на то, что она старше его, минимум, на пару лет.

— У вас подают бурбон? — чуть склонив голову, ровно уточняет Дан.

— Нет, — теряется официантка.

— Тогда только воду.

Та поджимает губы и отходит от нашего столика.

— Ты собирался пить посреди бела дня? — хмуро спрашиваю у него.

— Я собирался объяснить ей, что другое меня не интересует. И, кажется, она поняла, — спокойно отзывается Дан, выпрямляясь и отодвигая лист меню.

— Странная у тебя тактика, — чуть напряженно произношу, — и вообще… с чего вдруг такая резкая смена настроения? Общаешься со мной, не поливаешь своим презрением — хотя мы только двадцать минут назад перестали кричать друг на друга…

— Я на тебя не кричал. Я, по большей

степени, слушал, — замечает темноволосый, отчего мне вновь становится стыдно.

— И всё же? — сцепив руки в замок, произношу собранно.

— Мы похожи. Ты и я, — неожиданно произносит Дан, затем откидывается на спинку дивана, закидывая на неё руку, — оба говорим правду, не задумываясь над тем, что кому-то она может быть неприятна.

Я хочу, было, поспорить, но вовремя останавливаю себя, понимая, что он прав.

— Мне нравятся люди, которые говорят прямо; которые не хитрят. Но их очень мало. Ты — одна из них, — Дан поворачивается и смотрит мне в глаза, — и я надеюсь, что ты не будешь мне врать.

— Если ты этого хочешь, то не буду, — взвесив в уме все за и против, произношу через несколько секунд.

— Ты долго думала, — замечает Дан.

— Вопреки твоему мнению, я не из тех, кто рубит правду-матку. В жизни это обычно мешает. Я думаю, что можно найти баланс, удерживая при себе все свои мысли, и высказывая вслух только то, что необходимо сказать в данный момент, — ещё немного подумав, объясняю.

— Когда Лика посчитала, что тебе рано знать о том, кто ты есть — тебе это понравилось? — произносит Дан, и я поджимаю губы.

Это немного другое… но по сути он прав. В нашем случае лучше ничего не умалчивать.

— Так, говоришь, Кукловод заставил тебя поцеловать меня? — неожиданно припоминает темноволосый.

— Серьёзно? Мы будем говорить об этом? — тут же ощутив дикую скованность, спрашиваю напряженно.

— Я хочу понять, зачем он это делает. «Кукловод — сваха» — это что-то из разряда плохих любовных романов для правильных девчонок. Я уверен, этот извращенец имеет какую-то цель. И наша с тобой близость — это что-то вроде средства добиться этой цели.

— Не думаю. Ну, разве что он спланировал всё, до мелочей, предвидя нашу размолвку, и решил, что ты настолько выведешь меня из себя своим дивным характером, что я тебя убью, — нервно усмехаюсь.

— У тебя характер не лучше, — спокойно отбивает Дан, о чём-то задумавшись, — но нет, ты бы не убила меня ни в одной из вероятностей.

— С чего такая уверенность? — свожу брови к переносице.

— Я тебе нравлюсь, — ровно произносит темноволосый, поворачиваясь ко мне.

— И что с того? — вцепившись руками в салфетку, спрашиваю его.

При этом стараюсь не краснеть. Очень стараюсь.

— Ты не производишь впечатление психически неуравновешенной истерички, — отвечает он.

— Но я хотела тебя убить, — парирую прохладно.

— Но не убила, — в ответ парирует Дан.

Мне приносят кофе. Перед ним ставят воду. На минуту я ухожу в неторопливое поглощение своего латте, игнорируя необходимость поддерживать светскую беседу.

Серьёзно. Он невыносимый.

…

Интересно, я — такая же?..

— Я тебе тоже нравлюсь, — наконец, произношу, стараясь не думать, как это звучит спустя столько времени.