Покоренные страстью
Шрифт:
Рэм вспомнил, с какой смелостью Тина противостояла ему, только что победившему четверых мужчин. Он ценил смелость выше всех других качеств. Неудивительно, что он полюбил Огонька!
— Вся наша семья ненавидела ваш клан за гибель Дамарис. Когда глава клана приказал Бесс выйти за тебя, это чуть не убило мою мать. Потом разрушились планы нашей с Патриком женитьбы, и именно мать уговорила отца просить тебя жениться на мне и пощадить ее любимицу. Унижение, которое я испытывала в тот момент, можно было сравнить лишь с унижением, когда я узнала, что отец был вынужден заплатить тебе.
Рэмсей покраснел. Во всей этой истории он сыграл низкую роль. Голос Тины был еле слышен, она устала и тяжело дышала. Дуглас налил ей бокал медового напитка и, прежде чем подать, сам попробовал его. Сердце женщины вздрогнуло при виде этого жеста.
— Затем ты приехал с предложением,
Накрывая ее руку своей, лорд почувствовал капнувшую на нее слезинку.
— Не плачь, Тина. Я не вынесу этих слез.
Она прошептала:
— Кровоточащее сердце Дугласов… Я поклялась, что кровоточить будет твое сердце, а не мое. Как мы подходим друг другу». Леди-мстительница… Лорд-мститель.
Рэм напрягся.
— Ты знаешь?
В полном изнеможении Тина опустилась на подушки. Ее локоны рассыпались по постели, напоминая огненные ручейки. Еще никогда она не выглядела такой слабой и беззащитной, такой изысканно-прекрасной. Лорд чувствовал какое-то опустошение, как будто из него вынули душу. Если в жизни каждого человека существует некая пропасть, то он только что достиг ее дна. Без тени сомнения Рэм знал, что любит эту женщину, любит безрассудно, и все же она ожидала от него только мести. События неизбежно вели к худшему, как в греческой трагедии. Тина, как Пандора [22] , была послана ему в наказание, и вдвоем они открыли ящик со всеми людскими несчастьями. Одна только Надежда осталась на дне ящика, чтобы поддержать его в беде. И это было единственной правдой. Огонек знала, что он — «лорд-мститель», но не выдала его. Утверждала, что все, чего она добивалась, — это отмщение, но не стала мстить.
22
Пандора — персонаж греческой мифологии, жена брата Прометея Эпиметея, которая, увидев в доме мужа ящик, наполненный бедствиями, открыла его, несмотря на запрет. Все беды и несчастья, от которых страдает человечество, распространились по Земле. — Прим. ред.
Когда Дуглас разделся и скользнул в постель рядом с ней, его невеста уже спала. Легким, как перышко, поцелуем он коснулся лба женщины.
— Я рядом, если нужен тебе, — пробормотал Рэм.
Глава 30
С первым лучом солнца Тина проснулась, но продолжала лежать очень тихо, чтобы не побеспокоить Рэма. Ночью он отбросил одеяло и закинул руки за голову. Ее взгляд скользил по обнаженному телу мужчины. Плоский живот, широкая грудь, покрытая темными волосами, массивные плечи, шея с выпирающими венами — он был красив и мужествен и необъяснимо привлекал и притягивал ее. На великолепном теле лорда виднелись боевые шрамы, но они придавали ему еще больше шарма. Огонек сдвинула одеяло до пояса и протянула руку. Контраст между ними возбуждал ее с первого раза, когда они занимались любовью при свете. Ее нежная кожа, гладкая и бледная, казалась почти прозрачной, а его — больше напоминала ту, из которой шили куртки. При прикосновении жестких рук Дугласа и ее телу Тина едва сдерживалась, чтобы не закричать от волнения. Он лежал на ее пылающих волосах, придавив их, и Огонек подумала, как странно, что они с женихом принадлежат к одной и той же расе. Лицо Рэма с острыми скулами было словно высечено из гранита, а цвет его длинных, до плеч, волос напоминал вороново крыло, с тем же иссиня-черным оттенком. Леди покраснела от собственных мыслей, заставивших ее соски набухнуть, а лоно запылать. Физическое притяжение Дугласа действовало на нее безотказно, пробуждая желание прикоснуться к нему, ощутить его вкус. Впервые Тина призналась себе, что для
— Вчера так и не наступила твоя очередь сказать, что ты хотел, — сипло проговорила Тина.
— Мне надо было объяснить только одно. Это не я тебя отравил, — тихо промолвил он.
Она подняла ресницы и взглянула ему прямо в лицо, чтобы он поверил ее словам:
— Рэм, конечно, я знала, что это не ты. — Облизнув пересохшие губы, она продолжала: — Мне так жаль ребенка. Я чувствую, ты переживаешь его потерю так же, как и я.
— Тебе не за что себя винить! Это сделал яд — тот яд, что я дал тебе своими руками!
— О Боже, ведь ты этого не хотел. Ты спас мне жизнь! Я была бы сейчас мертва, если бы ты не отдавал мне свои силы.
Взяв ее руку, Дуглас поднес ее к губам.
— Мы можем начать все сначала? Я знаю — того, что было, не забыть и не уничтожить, но клянусь, в моем сердце нет места для мщения. И молю Бога, чтобы и в твоем не осталось.
Волнение чуть не задушило женщину, она непроизвольно начала кашлять. Обеспокоенный, как бы она не причинила вред своему горлу, Рэм спрыгнул с кровати и налил ей воды. Он механически попробовал питье, прежде чем поднести его к губам невесты. Его лицо стало замкнутым — Тина не отрицала, что все еще собирается мстить.
— Мне скоро придется уезжать, но у меня не будет ни минуты покоя, если я оставлю тебя сейчас одну. Отдохни и наберись сил, чтобы добраться со мной до побережья. «Месть» спрятана в устье реки Дун. Когда я вернусь на корабль, у тебя будет возможность посетить свою семью. Стоит им услышать о том, что ты была отравлена, как между нашими кланами возродится былая вражда. Я хочу, чтобы твои родные узнали обо всем от тебя и сами увидели, что ты выздоровела.
— Спасибо. — Чувство огромного облегчения охватило Тину. Она знала, что Дуглас должен был уехать еще неделю назад и остался только для того, чтобы ухаживать за ней. Она не ожидала, что Рэм будет с ней до полного ее выздоровления, а потом заберет с собой.
— Я напишу им письмо, предупрежу, что собираюсь навестить, если ты можешь дать человека, чтобы его доставить.
Дуглас поспешил одеться. Желание заняться с ней любовью становилось непреодолимым. Ему с трудом удалось укротить страсть, сделать ее не такой явной. Тина разжигала его, словно огонь в крови, и, начни он сейчас ее целовать, это займет несколько часов. Признание невесты нанесло удар по его мужскому самолюбию — значит, она поставила своей целью обучиться всем секретам секса, чтобы полностью подчинить его себе? Ну что ж, Огонек более чем преуспела в этом. Лорд задумался, действительно ли он так привязался к этой женщине, что не сможет обойтись без нее. Нет, выяснять он не станет. Его намерение было другим — пробудить любовь в душе Тины. Вызов судьбе брошен.
Рэмсей вышел. А Огонек лежала и думала о Дугласе и их занятиях любовью. Она ощущала тепло его тела, жар его ласк. Секс с ним всегда был чем-то диким, безрассудным, его мужественность обрушивалась, словно шторм, свирепый и потрясающий до основания. Огонек решила, что умрет, если вскоре Рэм не займется с ней любовью.
День тянулся бесконечно. Одна на огромной кровати, чувствуя запах мужчины, Тина вспоминала до мельчайших деталей все, что он делал и говорил: неужели она любит его? Находясь рядом, Дуглас дарил ей ощущение такой надежности, что сейчас, прислушиваясь к пустоте внутри себя, женщина мечтала о том, как он вновь заполнит ее. Разве может это никогда больше не повториться? Огонек застонала, представив себе всю ту силу и твердость, что так восхищали ее, все их ласки и учащенное дыхание. В конце концов, не выдержав одиночества, Огонек встала с постели. Ада помогла ей вымыться и одеться, и Тина спустилась в зал, собираясь поужинать вместе с лордом.
Фиолетовые тени под глазами невесты заставили сердце Дугласа сжаться. За столом он был с ней вежлив, добр и заботлив, но ни разу не взглянул на Тину по-особенному. Ей хотелось увидеть желание в его глазах, но мысли Рэма витали где-то далеко. Он кормил леди со своей тарелки, и ей удалось проглотить немного восхитительной запеченной лососины, а потом заварного крема, старательно приготовленного для нее мсье Бюрком. Огонек зевнула, и лорд сочувственно поглядел на нее.
— Тебе пора спать. Завтра мы отправляемся.