Покоренный ее красотой
Шрифт:
В общем, ничего страшного не случится, если он посмотрит. Просто посмотрит. Хотя иначе, чем пыткой, это не назовешь. Он видел сотни голых женщин. А может, тысячу. Все они обнажали свою грудь и самые интимные места, но он ни разу даже глазом не моргнул.
Но сейчас его тело пульсировало, буквально разрываясь от страсти. Пирс выпрямился и плотнее обмотал полотенце вокруг талии. Будь он проклят, если позволит своему отцу – своему недостойному и презренному отцу – вынудить его согласиться на брак с женщиной, которую тот выбрал.
Он
Еще бы, произнес вкрадчивый голос в его голове. Он мог бы обучить ее и более увлекательным ритмам…
Пирс прогнал эту мысль.
– Пора идти, – деловито сказал он, отвернувшись. – Меня ждут пациенты, и некоторые из них, возможно, уже покойники. Было бы невежливо заставлять их ждать.
Он слышал, как она вскочила на ноги и натянула платье.
– Подождите, – окликнула она его, когда он двинулся вверх по тропинке. – Вы не забыли, что нужно застегнуть мое платье?
Он обернулся. Линнет стояла на краю бассейна, с влажными рыжими волосами, рассыпавшимися по плечам, румяная от физических упражнений, и улыбалась. По настоящему, а не той заученной улыбкой, которой она очаровывала его бедных учеников.
– Я не могу вернуться в дом в таком виде, – сказала она. – Пусть у меня нет компаньонки, но, если вы не хотите, чтобы все домочадцы решили, будто мы купались голыми, вы должны застегнуть мое платье.
– Не будьте дурочкой. Слуги отлично знают, чем мы здесь занимаемся. И ничего не имеют против.
– Ну, тогда ваш отец сочтет такое поведение скандальным.
Пирс хмыкнул, не желая вдаваться в дискуссии о том, как мало его интересует мнение отца.
– В таком случае идите сюда. Я не желаю забираться на эту скалу со своей тростью.
Линнет растерянно моргнула и поспешила к нему.
– Извините. Когда вы плаваете, вы кажетесь таким мощным, что я забываю, что ваша нога изувечена. Кстати, как это случилось? – Она повернулась к нему спиной, и он принялся застегивать ее платье.
То, что женская спина – деликатная вещь, он знал и раньше. Но его знания проистекали от осмотра спин, пораженных недугом. Спина Линнет была идеальной формы, и все кости, которые он изучал в медицинской школе, выглядели совершенно иначе, обтянутые гладкой бледной кожей.
– Где ваша сорочка? – резко спросил Пирс.
– О, я ее сняла, – сообщила Линнет. – Нет ничего холоднее мокрой ткани, знаете ли.
Она убрала волосы в сторону, чтобы они не попали в застежку, и ее шея цвета сливок клонилась перед ним, как стебель, поддерживающий цветок. Ее слова медленно проникли в его сознание. Она сняла сорочку, когда он стоял к ней спиной. Выходит, она стояла обнаженная на открытом воздухе, пусть даже одну секунду.
– Пирс? – спросила она. – Как вы повредили ногу?
– Это было так давно, что я забыл, – отозвался он, застегнув последнюю пуговицу.
Линнет
– Ну что, ночью появились новые пациенты? – поинтересовалась она. – Как вы их распределяете по палатам? Элиза сказала, что палаты располагаются в обоих крыльях.
– В зависимости от заболевания, – сказал Пирс, размышляя о том, как вежливость, вбитая однажды в голову человека, остается там на всю жизнь.
– В каком смысле?
– Заразные и незаразные. А они разделяются по полу. Женщины в одной палате, мужчины в другой. Я не могу допустить, чтобы особо похотливые набрасывались друг на друга посреди ночи.
– А кого больше, мужчин или женщин?
– Женщин.
– Почему? Разве мы чаще болеем?
– Нет, но ваш пол более склонен обращаться за помощью. В здешних краях мужчины просто падают замертво в поле. На мой взгляд, это более приятный и чистый способ ухода.
– А дети?
– Иногда. Их косят простудные заболевания, так что большинство детей умирает раньше, чем попадает сюда.
Он почувствовал, как она вздрогнула.
– Это ужасно, Пирс.
– Такова жизнь.
– А кроме Гэвина, есть другие дети?
– Две девочки. – Она ничего не сказала, но он почти физически ощущал ход ее мыслей. – Не вздумайте, – произнес он предостерегающим тоном.
– Что?
– Делать то, что у вас на уме. Вы прямо-таки засветились, как квакерша. Что бы это ни было, я возражаю.
– Мне нечем заняться, – сказала Линнет рассудительным тоном, который только усилил его тревогу. – Я почти закончила «Заметки доктора Фотерджила», хотя вы сами сказали, что они дурацкие. В вашей библиотеке совсем нет романов.
– Это то, чем вы обычно занимаетесь? Читаете романы?
– Да, но их не хватает. Поэтому я также читаю заметки о путешествиях и пьесы. – Она пожала плечами.
Пирс повернулся и посмотрел на нее, игнорируя кожу цвета сливок и длинные ресницы, – вернее, не игнорируя, а стараясь заглянуть за них. И обнаружил все признаки высокого интеллекта.
Как его отцу это удалось? Где он нашел ее?
– Одним из лучших врачей, которых я когда-либо встречал, была женщина из Каталонии, – сказал он.
– Врачей? – переспросила Линнет. – Разве женщинам позволяют посещать медицинские курсы в Каталонии?
– Вы знаете, где находится Каталония?
– Говорю вам, я читаю о путешествиях, – отозвалась она с нотками раздражения в голосе.
– Ее отец был одним из лучших врачей в стране, – сказал Пирс. – Он научил ее всему, а затем заставил принять ее в медицинскую школу. Подозреваю, что, когда она поступила туда, она знала больше, чем большинство докторов со степенями, но по крайней мере это позволило ей получить диплом.