Покоренный ее красотой
Шрифт:
Пирс фыркнул.
– Вы романтик, даже если рассуждаете о супружеской измене как о чем-то обыденном.
– Я прочитала слишком много романов, чтобы не быть романтиком.
– Романы не имеют никакого отношения к реальной жизни.
– Они лучше, чем реальная жизнь, – возразила Линнет. – Всегда приятно видеть, что плохие люди получают по заслугам.
– Почему бы вам не пересесть ко мне? Столбик кровати выглядит ужасно неудобным, а спинка достаточно широкая, чтобы мы могли сидеть
Ей действительно было неудобно сидеть, прислонившись к изножью постели. Но она медлила.
– Буря не стихает, – сказал Пирс. – Мы застряли здесь по меньшей мере на пару часов. К тому же в вашем знании реальной жизни имеются существенные пробелы, которые мы могли бы восполнить. Мне всегда хотелось поболтать с женщиной, склонной к супружеским изменам. К тому времени, когда они попадали ко мне, они обычно страдали от сифилиса и не испытывали желания обсуждать со мной свое бурное прошлое.
– Вряд ли меня можно отнести к этой категории, учитывая, что я даже не замужем. Хотя позволю себе заметить, что в реальной жизни я была бы скомпрометирована этой бурей и нам пришлось бы пожениться, – сказала Линнет, перебравшись в изголовье постели и усевшись рядом с ним.
– Не теряйте надежды, – отозвался он задушевным тоном. – Герцогство еще не потеряно для вас. Просто не мое герцогство, поскольку никому в Уэльсе нет дела до того, чем мы здесь заняты. Мой отец, наверное, в замке и молится о чуде. А ваш в Лондоне, уверенный, что вы уже графиня и находитесь на верном пути к герцогине.
– Какого чуда хочет ваш отец? – поинтересовалась Линнет.
– О, чтобы прошлого не было. Чтобы моя мать простила его. И чтобы мое увечье исчезло.
Линнет сочувственно кивнула.
– Он такой грустный.
– Еще бы, он так рассчитывал на внука, – поддакнул Пирс. – Есть от чего расстроиться.
Линнет ткнула его локтем.
– Не будьте таким нудным. Вы не хуже меня знаете, что ваш отец отнюдь не чудовище. Глупо вести себя так, будто вы этого не понимаете.
– Вы хотите сказать по детски?
– Вам нравится вести себя по детски, – сказала она. – Но вам не нравится, когда вам указывают, что вы используете свои мозги не по назначению. Вы слишком наблюдательны, чтобы не видеть, как он страдает.
– Ну, если вы так ставите вопрос…
– Именно так. Он страдает, потому что любит вас и вашу мать.
– А теперь вы стегаете дохлую лошадь, – отозвался Пирс вполне миролюбиво. – Я готов поцеловать старого прохвоста, если это вас устроит.
Линнет с улыбкой повернулась к нему.
– Только не это! – Он содрогнулся, закрыв лицо рукой. – Не парализуйте мою волю этой вашей гримасой. Аристотель верил в свободу воли, и я тоже!
Рассмеявшись, она отвела его руку.
– Нет
– Боюсь, – насмешливо отозвался он, – что на этот раз не сработало. Похоже, вы теряете свое мастерство. – Одним гибким движением он опрокинул ее на постель и навис над ней.
Линнет изумленно уставилась на него, внезапно обнаружив, что лежит на спине, с руками, заведенными за голову.
– Давайте попробуем еще раз. Возможно, волшебство требует времени и я не так уж невосприимчив к вашей улыбке. – Его тон был насмешливым, но в нем звучала ласка, грубоватая, дерзкая и манящая.
Линнет улыбнулась. Но не фамильной улыбкой. Она исходила из совсем другого источника: жаждущего, возбужденного, томящегося от желания.
Пирс молчал.
– Ну как, вы в моей власти? – поинтересовалась она, ощущая каждый дюйм мускулистого тела, нависающего над ней.
– Не совсем, – сказал он, устремив на нее пристальный взгляд. – Но, признаться… у вас это неплохо получается.
Линнет приоткрыла рот и прошлась языком по своей нижней губе.
– Мне нравится целоваться с вами.
Он испустил глубокий, прерывистый вздох.
– Хотя я предпочла бы поцеловать вашу ногу, – добавила она, задаваясь вопросом, не сошла ли она с ума.
– Вы… – начал Пирс и замолк.
– Да?
– Вы готовы на все, чтобы победить, не так ли?
Линнет усмехнулась:
– Во мне очень силен дух состязательности. А вы думали, что вы один такой?
– Теперь уже нет, – пробормотал он, склонив наконец голову к ее лицу.
На его губах чувствовался привкус соленой воды. А поцелуй был в духе Пирса: грубоватый, требовательный и без всякого жеманства. Линнет снова почувствовала себя рабыней, лежащей у ног хозяина. Впрочем, не у ног, поскольку все ее тело ликовало, ощущая его вес.
Лежа под хозяином, подчиняясь его…
– Проклятие, – сказал Пирс, прервав поцелуй и устремив на нее свирепый взгляд. – Почему у меня такое ощущение, будто я занимаюсь любовью с тряпичной куклой? Мне показалось, что вчера вы умели целоваться.
Линнет высвободила руки и обняла его за шею.
– Мы не занимаемся любовью.
– Верно. Давайте вернемся к моему замечанию, исключив любовь. Зачем мне целовать вялую…
Линнет подавила стон.
– Замолчите, Пирс.
Их глаза встретились на одно электризующее мгновение. Затем его глаза потемнели, а губы снова завладели ее губами.
Линнет отбросила мысли о рабыне и сосредоточилась на его вкусе, обжигающем и мужественном. На ощущении его твердого тела, лежащего поверх нее. На его жадных губах и собственном пылком отклике.