Покоренный ее красотой

Джеймс Элоиза

– Полагаю, ваша мать умерла раньше, чем смогла объяснить вам основы.

– Я знаю основы, – возразила она.

– Неужели? В таком случае почему вы думали, что эта штука, которая у мужчин спереди, свисает? Как она вообще работает? Как заполнение сосиски фаршем?

– Я ошибалась, – сказала Линнет, скользнув глазами к той части его тела, о которой шла речь. Скатерть давно упала, отказавшись от борьбы. – Очевидно, моя мама выражалась фигурально.

– Это, – сказал он, пройдясь рукой по своему напряженному жезлу, –

эрекция. И я, кстати, не импотент, как вам следовало догадаться, как только вы увидели, что он стоит, а не болтается.

У Линнет перехватило дыхание. Будь ее воля, она охотно коснулась бы его сама.

– У мужчины появляется эрекция, лишь когда ему хочется переспать с женщиной. Если нет, он свисает.

– О… Значит, моя мама была права. Вы не могли бы заставить его обвиснуть, чтобы я посмотрела, как это выглядит?

– Нет. Это невозможно.

– Разве это не в вашей власти?

– Не в данный момент и редко в вашем обществе, к моему удивлению.

Линнет почувствовала себя лучше от этого признания.

– На тот случай, если вам интересно, я не девственник, – сообщил Пирс непринужденным тоном. – Я имел дело с парой женщин, хотя не могу сказать, что занимался с ними любовью. Но вы, очевидно, девственница, и на редкость несведущая. Почему бы вам не рассказать мне, что, по вашему, является основами, – сказал он, лукаво блеснув глазами, – и я исправлю ваши неточности.

– Чтобы вы могли орать на меня, как орете на своих цыплят, когда они ошибаются? – Она покачала головой. – И не подумаю.

– Вы хотите пропустить лекцию и сразу перейти к практическим занятиям? Смотрите. – Глаза Линнет невольно устремились на его руку. – Впрочем, я не отказался бы от помощи.

– А я и вправду поверила, что вы изувечены, – прошептала она. – Я думала, что вы неспособны на это.

– Подумайте еще раз, – сказал он. – Подозреваю, что вы достаточно сведущи, чтобы точно знать, что я стал бы делать с этим орудием, будь оно исправно. А оно вполне работоспособно, как видите.

Она втянула в грудь воздух, наблюдая за его рукой.

– Но вы можете не уместиться, – указала она. – Собственно, я бы сказала, что не уместитесь.

– А я бы сказал, что умещусь, – возразил он.

– Но я думала, то есть ваш отец сказал… Значит, все дело в том, что вы просто не можете зачать ребенка?

– Вы не раз спрашивали меня, как я повредил ногу, – сказал он, устремив на нее взгляд. Его глаза казались темными, как черный бархат.

– Три раза, – уточнила Линнет. – А может, четыре.

– Однажды я вошел в комнату – мне было тогда шесть лет, – где находился мой отец, пребывавший в состоянии наркотического опьянения. Он решил, что я демон, явившийся из ада, чтобы украсть его душу… или что там демоны делают.

– Он принял вас за демона? В шестилетнем возрасте?

– Странно, не правда ли? Найдется немало людей, которые согласятся с ним сейчас,

но, уверяю вас, в том возрасте я был довольно милым, без всякого намека на адский огонь и серу. Хотя, очевидно, я был подходящего размера, чтобы сойти за дьяволенка, к моему бесконечному сожалению. Как бы то ни было, он швырнул меня в камин, спасая тем самым свою бессмертную душу. Полагаю, я должен радоваться, что он оказался таким ревностным христианином.

Линнет ахнула, прижав ладонь ко рту.

– К счастью, там не было огня, но оказалась пара чугунных подставок для дров, одна из которых оставила мне это очаровательное напоминание о том событии.

Она поспешно придвинулась к нему.

– Это чудовищно. Представляю, что вы испытали: боль, испуг… Как это ужасно! Для вас обоих.

– Я почти ничего не помню, – сказал Пирс. – Полет в воздухе, удар. Но то, что было потом, я отлично помню. Боль так и не прошла.

– И тогда мать увезла вас во Францию.

– А потом в Баварию. Там были лучшие доктора. Тем не менее никто из них не смог объяснить, почему нога не заживает. Пока мы были в отъезде, отец добился развода. Это обошлось ему в добрую четверть моего наследства, но в конечном итоге он объявил свою жену – мою мать – виновной в супружеской неверности.

– Он был не в себе, – сказала Линнет, поглаживая шрам на его ноге. – Как врач, вы должны понимать это.

– Как сын… – Он покачал головой.

– И вы не придумали ничего лучше, чем сказать ему, что вы не способны иметь детей! Ведь он так гордится семейной историей. Вы точно знали, что ранит его больнее всего. Сознание, что он сам виноват в прекращении своего рода.

– В ваших устах это выглядит как не слишком умный поступок. – Он положил руку на ее бедро, рисуя пальцем кружки. – Пожалуй, мне следует подумать о примирении.

– Обязательно.

– Для этого достаточно сказать, что я способен иметь детей. Надеюсь, вы простите меня, если я не разрыдаюсь и не помчусь успокаивать дорогого папашу прямо сейчас.

Линнет сосредоточилась на его ноге, передвинув руку со шрама на поросшую волосками кожу, под которой перекатывались упругие мышцы.

– Мы договорились расторгнуть помолвку, – сказала она, не поднимая глаз.

Пирс кивнул.

– Это означает, что вы должны принять решение относительно того, чем мы здесь занимаемся. Мне нечего терять, тогда как ваша невинность висит на волоске.

Это было так характерно для Пирса. Другой мужчина, возможно, солгал бы или постарался завуалировать тот факт, что он желает переспать с ней, не взяв на себя никаких обязательств. Но не Пирс.

– А что вы скажете, если я откажусь? – поинтересовалась Линнет, распластав пальцы на рельефных мышцах его бедра, хотя уже знала, что не откажется. Возможно, это ее единственный шанс заняться любовью с кем-нибудь, кого она действительно желает.