Покоритель Африки
Шрифт:
— Ты знал, что отправляешь Джорджа на смерть? Знал, что ему не вернуться живым?
— Его могло спасти лишь чудо.
— Но ты ведь не веришь в чудеса?
Алек не отвечал. Люси смотрела на него со все нарастающим ужасом, дико выпучив глаза. Она еще раз спросила:
— Ты ведь не веришь в чудеса?
— Нет.
Противоречивые чувства охватили девушку. Они словно вели в ее сердце беспощадный бой. Страх и отчаянье; злость и раскаяние в том, как равнодушно она встретила гибель Джорджа; и еще любовь — всепоглощающая любовь к Алеку. Как же она может теперь его любить?
— Это неправда! — вскричала Люси. — Это позор! Ох, Алек, Алек… Боже, что мне делать?
Алек выпрямился
— Я же говорил: мне не в чем себя упрекнуть.
При этих словах Люси залилась краской. Ее охватили злоба и ярость.
— Раз так, выходит, и все остальное правда. Почему же ты не признаешь, что пожертвовал жизнью Джорджа, чтобы спасти свою?
Гнев тут же схлынул, уступив место смятению.
— Какой кошмар. Я не могу понять… — Она отчаянно взмолилась: — Неужели тебе совсем нечего сказать? Ты знаешь, как я любила брата. Знаешь, как важно для меня было, чтобы он искупил преступление отца. В нем было все мое будущее. Ты не мог хладнокровно принести Джорджа в жертву.
Алек на мгновение задумался.
— Пожалуй, я могу кое-что рассказать, — начал он. — Отряд окружили арабы, и одному из нас предстояло умереть, чтобы дать остальным шанс на спасение.
— А ты любил меня и поэтому выбрал моего брата?
Алек посмотрел на Люси с глубочайшей тоской, но та пропустила этот взгляд. Он ответил очень серьезно:
— Видишь ли, это была его вина. Джордж совершил страшную ошибку, и вполне справедливо, что ему пришлось расплачиваться за катастрофу, которую он сам же на нас навлек.
— В такой момент о справедливости не думают. Он был таким юным, таким честным и искренним. Разве не благороднее тебе было пожертвовать собственной жизнью?
— Ах, милая, — ответил он со всей мягкостью, на какую был способен, — ты и не представляешь, как легко пожертвовать собственной жизнью и насколько труднее быть справедливым, чем великодушным. Как же плохо ты меня знаешь! Думаешь, будь от моей смерти прок, я бы задумался хоть на мгновение? Мне нужно было жить, чтобы закончить дела. Я заключил союзы с соседними племенами. Уже поэтому смерть была бы малодушным поступком.
— Недостаток мужества всегда легко оправдать, — насмешливо бросила ему в лицо негодующая Люси.
— Моя жизнь была бесценна. Все европейцы в экспедиции были для меня просто орудиями — не настоящими командирами. Погибни я — отряд тут же разбежался бы. Остальные туземцы поддерживали нас только благодаря мне. Я дал слово, что не брошу их, пока не расправлюсь с работорговцами. Через два дня после моей гибели все войско просто испарилось бы, англичане остались бы одни. Ни один не вернулся бы. А беззащитные земли достались бы проклятым арабам. Вместо обещанного мной мира они огнем и мечом опустошили бы всю страну. Повторяю: мой долг был жить и закончить начатое.
Люси немного успокоилась. Она спокойно посмотрела на Алека и сказала очень тихо и спокойно:
— Ты трус! Трус!
— Уже тогда я знал, что этот поступок может стоить мне твоей любви. Хочешь — верь, хочешь — нет, я пошел на него ради тебя.
— Будь у меня сейчас хлыст, я хлестнула бы тебя по лицу!
Алек молчал. Девушка дрожала от гнева и презрения.
— Видишь, он и правда стоил мне твоей любви. Наверное, это было неизбежно.
— Мне стыдно, что я любила тебя.
— Прощай.
Алек обернулся и, гордо подняв голову, медленно направился к двери. Его лицо было бесстрастно. Но стоило ему выйти, силы покинули Люси. Она рухнула в кресло и, закрыв лицо руками, зарыдала так сильно, словно ее несчастное, измученное сердце вот-вот разорвется.
Глава XVIII
На
— Не вижу причины менять планы, — спокойно возразила она.
Леди Келси с сочувствием посмотрела на девушку, но настаивать не стала. Она словно чувствовала, что Люси другого поля ягода. При всей своей исключительной доброте, спокойствии и кротости, леди Келси так по-настоящему и не сблизилась с племянницей. Она многое отдала бы за то, чтобы Люси излила душу, и у нее всегда были наготове объятия, в которые девушке надо было только броситься. Однако Люси совсем пала духом. Со всегдашней своей скрытностью она изо всех сил старалась с достоинством держаться на людях и, отказываясь принимать любые соболезнования, изображала обычную веселость. Напряжение было невыносимым. Свое счастье она видела в Алеке, а тот обманул ее ожидания. Теперь она гораздо чаще вспоминала об отце и брате, оплакивала их, словно оба умерли совсем недавно. Люси казалось, что теперь единственное спасение — вообще не думать об Алеке, и она каждый раз упрямо гнала все мысли о нем.
Через некоторое время ей пришло в голову, что нужно извиниться перед Бобби: ведь он сразу все понял и рассказал ей, как того требовал долг, — она же ответила резкостью. Он был с ней так любезен, а она — бесчувственна и жестока. Бобби мог знать, что она больше не помолвлена с Алеком Маккензи, и наверняка догадывался почему; однако после бала он больше не приезжал. Люси полагала, что признание Алека адресовано ей одной и она не имеет права пересказывать его всем и вся. Если в кругу знакомых заходила речь об этом происшествии, то девушка всем своим поведением показывала, что не желает его обсуждать. Но не таков был Роберт Боулджер. С учетом сложившихся обстоятельств ему придется рассказать все, что известно. Потом Люси, внезапно ощутив тягу к самопожертвованию, вдруг подумала, что ее долг — вознаградить Бобби за многолетнюю преданность. Она постарается быть ему хорошей женой, прекрасно отдавая себе отчет в своих чувствах. Все будет без обмана. Ее жизнь теперь лишена всякого смысла, и раз уж ему так хочется на ней жениться, то вполне разумно ответить согласием. А самое главное, между ней и Алеком все будет кончено.
По вторникам леди Келси всегда приглашала кого-то из друзей на ленч, и Люси предложила как-нибудь позвать Бобби. Леди Келси очень обрадовалась: она обожала племянника и переживала, что тот не появляется. Когда Люси разорвала помолвку, она тут же сообщила Бобби, но ответа не получила. Приглашение Люси написала сама.
«Мой дорогой Бобби!
Тетя Элис будет очень рада, если ты придешь в этот вторник на ленч в два часа. Будут Дик, Джулия Кроули и каноник Спратт. Если придешь (а я очень на это надеюсь), то не мог бы ты приехать раньше остальных? Я хотела бы с тобой поговорить.