Покоритель Африки
Шрифт:
— Я счастлив принести вам свои поздравления, — сказал Алек, сжимая ее руку и приятно улыбаясь, что бывало с ним редко. — Мне было бы тяжеловато бросить Дика — но теперь, оставляя его в ваших руках, я спокоен. Он отличный товарищ.
— Помолчи, Алек! — тут же воскликнул Дик. — Довольно отеческой строгости, а не то Джулия разрыдается. Она обожает хорошенько поплакать.
Алек пропустил его слова мимо ушей.
— Он был замечательным другом, а теперь станет замечательным мужем.
Впервые в жизни Джулии подумалось, что Алек на самом деле умен и очарователен.
— Не
— Джулия, избавь мое юное чело от девического румянца и разлей лучше чай, — попросил Дик.
Она с хохотом выполнила его просьбу.
— Вы и правда так скоро отправляетесь в Африку? — спросила Джулия, когда все расселись вокруг чайного столика.
Алек откинул голову. Лицо его засветилось от радости.
— Да. Все уже готово. С моих плеч сняли заботы по закупке припасов и поиску носильщиков — остается лишь поскорее приступить к делу.
— Бога ради, прекращай уже свои жуткие экспедиции! — воскликнул Дик. — Из-за тебя наше существование кажется пресным и повседневным.
— А для меня в них смысл жизни, — ответил Алек. — Тебе не понять, как бодрит каждодневная опасность, какое это чудо — пройти там, где прежде ступали лишь дикие звери.
— Должен признаться, я и не стремлюсь, — заметил Дик.
Алек вскочил и прошелся по комнате. Он говорил с непривычным возбуждением, усталость как рукой сняло.
— Я уже едва сдерживаю нетерпение, стоит только представить этот бескрайний простор и пленительную свободу. Там ты становишься маленьким, ничтожным… Но в Африке все по-настоящему. Мужчина там — и правда мужчина. Там узнаешь, что значит воля, что значит сила и храбрость. Тебе не понять, каково это — выйти к краю безбрежной равнины и вдохнуть чистый воздух после всех ужасов леса.
— Мне вполне хватает бескрайних равнин Гайд-парка, а Пиккадилли ясным июньским днем пробуждает во мне вполне достаточно чувств.
Однако Джулию взволновали необычные речи Алека.
— Но ради чего терпеть невзгоды и опасности? Чего вы добьетесь, ведь труд вашей жизни уже окончен?
Его темные, серьезные глаза обратились к ней.
— Ничего. Я ничего не добьюсь. Возможно, отыщу новый вид антилопы или какое-нибудь неизвестное растение. Может быть, повезет найти новую реку. Других наград мне не надо. Я люблю чувствовать силу, независимость. А побрякушки от разных царьков и правительств меня не заботят.
— Я всегда говорил, что ты перебираешь с театральностью, — заметил Дик. — Что за мелодрама!
— А как же конец? — чуть ли не шепотом спросила Джулия. — Что в конце?
На губах Алека мелькнула легкая улыбка. Он пожал плечами:
— А в конце смерть. Но я умру с поднятой головой. В свой последний поход я отправлюсь, как отправлялся всегда…
Тут он осекся, не решаясь произнести последние слова, и Джулия сделала это сама:
— Без страха.
— Просто вылитый герой из оперетты, — насмешливо заметил Дик. — «Только бы подняться на борт — и красотка моя»[9].
Джулия на мгновение задумалась, не желая
— Разве вы не хотите, чтобы о вас помнили? — спросила она.
— Возможно, обо мне будут помнить, — медленно проговорил Алек. — Возможно, через сотню лет там, где я пока обнаружил лишь пустыню, вырастет цветущий город, и какой-нибудь безвестный скульптор поставит мне в нем памятник. Я буду стоять у здания биржи, служить пристанищем птицам и до скончания века следить за жалкими потугами человеческого рода.
Он рассмеялся, и наступила тишина. Джулия бросила на Дика быстрый взгляд, и тот понял, что она хочет поговорить с Алеком наедине.
— Прошу прощения, но я должен вас ненадолго оставить, — сказал он, встал и вышел.
Молчание затянулось. Алек был погружен в свои мысли. Наконец Джулия заговорила:
— Неужели это все? Мне кажется, что в глубине вашей души таится что-то, о чем вы никогда никому не говорили.
Встретив ее взгляд, Алек вдруг почувствовал в нем сострадание и искреннее стремление помочь — словно узы плоти ослабли и их души встретились. Куда-то ушла сдержанность, которую он считал важнейшим из своих качеств, и Алеку вдруг захотелось поделиться тем, что его удивительная деликатность хранила до сих пор в тайне от всех.
— Полагаю, мы с вами больше никогда не встретимся, и поэтому мне нечего скрывать. Это покажется вам глупым, но я в известной мере — патриот. Только те, кто живет на чужбине, любят Англию по-настоящему. Я горжусь своей страной и очень хочу что-то для нее сделать. В Африке я постоянно помнил о родине и не желал умирать, пока не завершу намеченного.
Голос Алека чуть дрогнул, и он замолчал. Джулии казалось, что сейчас она впервые видит его таким, какой он есть, и она страстно желала, чтобы Люси тоже услышала эти слова — он выговаривал их робко и в то же время с безмерной серьезностью.
— За спинами воинов и государственных мужей, покрывших себя бессмертной славой, есть длинная череда людей, которые строили эту империю по кирпичику. Их имена забыты, о них помнят только ученые, но каждый из них подарил своей стране новую провинцию. Теперь я тоже один из них. Долгие годы я трудился день и ночь, чтобы наконец передать британскому уполномоченному обширные и плодородные земли. Я умру, и Англия забудет о моих проступках и ошибках; меня не заботят издевательства и насмешки, которыми она отплатила за мои страдания — главное, что я добавил к ее короне еще один драгоценный камень. Я не хочу наград — довольно и чести служить родной стране.
Джулия подошла и ласково погладила его по плечу.
— Но почему же вы, такой милый, изо всех сил притворяетесь совершенно невыносимым?
— Не смейтесь надо мной, ведь теперь вы знаете, что в глубине души я сентиментален, как старуха.
— Я и не думала над вами смеяться. Я бы непременно вас поцеловала, но боюсь ввести вас этим в жуткое смущение.
Алек улыбнулся и быстро коснулся губами ее руки.
— Раз я научила вас так мило себя вести, то впредь буду считать себя незаурядной женщиной.