Покорители Стихий
Шрифт:
– Этот был предупредительный выстрел. Следующая стрела полетит тебе в голову, - прокричал стрелок, перезаряжая арбалет, и беря Финнеаса на прицел.
Интерлюдия - 2
Интерлюдия 2
Сказать, что священник очень удивился, увидев невесту младшего сына герцога Вейнсмора, всё равно что ничего не сказать. Но обряд бракосочетания он всё же провёл. Удостоверившись, что Гилберт выполнил свою часть договора, Брин сдержал слово, и отпустил герцога.
Оставив новоявленную супругу на постоялом дворе, Гилберт отправился домой, чтобы рассказать обо всём своей семье, а заодно узнать как чувствует себя
Выяснив что именно пришлось сделать его отпрыску, Вейнсмор пришёл в неописуемую ярость, а присутствовавшая при их разговоре герцогиня и вовсе упала в обморок. Тираду о том, что взяв в жёны грязную дикарку, он опозорил не только себя, но и весь свой род, Гилберт выслушал с равнодушным спокойствием. Увидев выражение лица сына, и поняв, что напрасно сотрясает воздух, герцог сделал небольшую паузу, и попытался успокоиться.
– Хорошо. Я всё понял, - спокойно проговорил Гилберт, воспользовавшись тем, что его отец замолчал.
– Что именно ты понял? – проворчал герцог.
– Что скорее свиньи научаться летать, чем я услышу от вас что-то одобрительное в свой адрес.
– Одобрительное? Да как ты смеешь говорить такое после того как…
– Да-да-да, конечно. Я позор семьи и всё тому подобное. Не надо повторяться.
Сказав это, Гилберт повернулся к отцу спиной и пошёл прочь.
– Даже не вздумай притаскивать сюда свою дикарскую подстилку! Если эта грязная дворняжка посмеет переступить порог моего дома – я спущу на неё собак! – пригрозил Вейнсмор.
Гилберт остановился, и повернулся к отцу лицом.
– Попробуйте, но только потом не удивляйтесь, если кроме порога от вашего дома ничего не останется, - проговорил Гилберт с усмешкой.
– Что? Ты смеешь мне угрожать?
– Это не угроза, а предупреждение. Можете сколько угодно упражняться в злословии на мне, но в присутствии моей супруги советую вам держать себя в руках. Я пока плохо знаю Агнари, но что-то мне подсказывает, что она не позволит незнакомцу, будь он трижды герцог, или хоть сам император, смешивать себя с грязью. Запомните мои слова, ваша светлость, - сказал он на прощание.
Разгневанный герцог побагровел от злости, и казалось потерял дар речи. Гилберт посчитал это хоть и крошечной, но всё же победой. Оставив последнее слово в споре за собой, молодой маг покинул отчий дом.
***
После ссоры с отцом и возвращения на постоялый двор Гилберт получил письмо от своей матери. Леди Ровена написала, что не одобряет выбор спутницы жизни сына (читая эти строки, Гилберт не смог скрыть смешок), но искренне надеется, что в его жизни рано или поздно всё образуется. Также герцогиня сообщила, что с этого момента одно из поместий Вейнсмора в городе Калидусе полностью переходит в распоряжение Гилберта. Этот щедрый жест был своего рода свадебным подарком от герцогини, и Гилберт это оценил.
Калидус находился на дальнем рубеже Мецерской Империи, по ту сторону Хребта Леонаса, названного так в честь Леонаса, старшего сына основателя империи императора Годара. Это был небольшой провинциальный городок, страдающий от засухи и набегов дикарей. Путь до Калидуса был неблизким, и мог отнять
По прибытию в поместье Гилберта встретил улыбающийся управляющий, устроивший новому хозяину экскурсию по поместью. Привыкший к роскоши герцог Вейнсмор назвал бы поместье в Калидусе жалкой дырой, однако Гилберту, успевшему привыкнуть к небольшой комнатушке на постоялом дворе, дом понравился. Прожившей всю жизнь в горах Агнари двухэтажный дом и вовсе показался огромным.
А вот со слугами всё вышло не так гладко. Если управляющий продемонстрировал чудеса тактичности, и не стал задавать лишних вопросов, то все остальные смотрели на новую хозяйку поместья как на какую-то диковинку, а некоторые (в основном это были те, чьи друзья или родственники погибли в стычке с горными дикарями) и вовсе с неприкрытой враждебностью. Агнари не придала особого значения пристальным взглядам, поскольку из всех присутствующих реальную опасность для девушки представлял лишь один человек – её законный супруг. Обосновавшись в разных покоях, Агнари и Гилберт провели оставшуюся часть дня порознь, и пересеклись лишь на следующее утро.
Поднявшийся до рассвета, маг планировал по-тихому покинуть поместье на какое-то время, однако выйдя на улицу, Гилберт сразу заметил Агнари, которая проснулась ещё раньше чем он. Несмотря на то, что в её покоях было два шкафа, заполненных различными костюмами и платьями, Агнари не удосужилась переодеться, и по-прежнему разгуливала по дому в рубашке из волчьей шерсти и набедренной повязке. Опустившись на колени, девушка приложила ухо к земле, и будто к чему-то прислушивалась, пока тактичное покашливание позади не заставило её обернуться.
– Доброе утро, - поприветствовал Гилберт супругу.
– Бывало и добрее, - проворчала Агнари, не удосужившись подняться с колен.
– Что ты сейчас пыталась сделать?
– А тебе-то какое дело? Иди куда шёл!
– И куда, по-твоему, я шёл?
– Я не знаю, и знать не хочу, но было бы хорошо, чтобы ты там и остался. Желательно навсегда.
– Звучит почти как угроза. Мне кажется, или ты действительно желаешь мне смерти?
Агнари всё же удосужилась подняться на ноги.
– Что тебе от меня надо? – спросила девушка напрямик раздражённым голосом.
– Ничего. Я просто пытаюсь быть вежливым.
– Пытайся в другом месте.
Гилберт усмехнулся. Замужество никак не сказалось на характере Агнари. Она как была дикой нахалкой, так ей и осталась. Проведя половину прошлой ночи в библиотеке, Гилберт думал о своей жене. Вопреки мнению герцогини, Агнари не разрушила его жизнь, но и лучше её уж точно не сделала, хотя бы по той простой причине, что Гилберт не собирался вступать в брак, по меньшей мере в ближайшие лет пять, и уж точно не с какой-то дикаркой. Несмотря на это, неприязни к навязанной супруге молодой маг не испытывал. Чего нельзя было сказать о её отце. Почему Брин решил сбагрить свою дочурку фактически первому встречному человеку, осталось для Гилберта загадкой, но в то, что Агнари сама попросила отца отыскать для неё подходящего жениха из благородного семейства, молодому магу совсем не верилось.