Покровитель
Шрифт:
Лючия фыркнула по своему обыкновению: разве убежище может быть явным?! И что за примитивная соль? А спасательная операция — не очередная ли это игра?
— Не веришь? Давай, сама попробуй! — Арсен всучил ей склянку и стал поучать, как маленького ребенка: — Ну, начерти на соли крест, та-ак, а затем число — сто двадцать семь. Молодчина! Это код доступа к порталу.
Лючия недоверчиво улыбнулась своему учителю, и в этот миг на стене, прямо над ее кроватью, образовалась вихрящаяся красная воронка.
— Надо уходить, — поторопил Арсен, протягивая девушке руку. Та не стала спорить. Надо значит надо. Да и как тут ослушаешься, когда
— Арсен, ты всегда меня выручал, — тихо проговорила она. — Но ты же и сам впутывал в беду…
— Теперь беда грядет со стороны… — так же тихо отозвался тот.
— А твои личные враги? — спросила Лючия, когда они оба ступили в воронку, завивавшуюся огненными кольцами.
— Теперь у нас один общий враг, — ответил он с выражением глубокой серьезности. — Сифо и ловцы попались в его сети и были раздавлены, как букашки. Нравственное разложенье, гниение души — вот, какой недуг их свалил. Враг изобретателен на недуги. Он и тебя задумал погубить. Обычными силами его не сдержишь, и любую хитрость он раскроет. Поэтому тривиальные методы здесь не годятся. Надо укрыться и действовать незаметно.
— Значит, снова преследования?
— Видимо, так.
Нырнув в воронку, они очутились в просторном храме эпохи Ренессанса. Купольный свод над их головами был расписан фресками, на которых в рог трубили ангелы, а воитель верхом на коне протыкал копьем змея. Со стен на Лючию смотрели мудрые лики и неподвижные фигуры в длинных одеяниях. Она была потрясена.
— Это ли наше укрытие?
— Нет, не это, — был ответ.
Арсен провел ее к узкой арке, за которой начинался длинный коридор, освещаемый сотнями факелов.
Коридор отзывался эхом на каждый их шаг. Девушка задавалась множеством вопросов, озвучить которые не хватало духу: «Как простая соль может служить ключом к порталу? Какой враг гонится за нами на сей раз? И какого-такого часа дождалась я?»
Их встретили юноши и девушки в белых одеждах до пят. Обступили Лючию и стали наперебой задавать вопросы, ни на один из которых она не смогла дать путного ответа. Арсен, видимо, считал, что ей полезнее оставаться в неведении. Страшная истина лишает сил.
Они вдесятером ютились в крохотной келье без окон. Ветхие кровати с поеденными молью матрасами занимали почти всю комнатушку, и беженцы, призраки в белых балахонах, большую часть дня просиживали на этих самых матрасах. А ночью Арсен выбирал нескольких человек и вместе с ними отправлялся в поле. Зачем это было нужно, Лючия не знала. Только потом ей сказали, что на поле они собирают пшеницу, чтобы не умереть от голода. А делают это ночью, чтобы их не схватили «охотники».
Итак, они жили под куполом. То, что купол был размером с наперсток, Лючия обнаружила впоследствии, когда ей пришлось вместе со всей компанией выбраться в поле. Купол — а над ним еще один, и еще, и еще. И никому бы даже в голову не пришло, что люди могут уменьшаться до размеров спичечной головки, лишь бы только уберечься от смерти…
Не желая сидеть без дела днем, каждый из обитателей келии выполнял свои обязанности: одни мыли полы, другие пекли пшеничные лепешки в смежной комнате, или стирали одежду, или изготавливали свечи, поскольку электричества в их убежище
«…В лунном свете мы рвали колосья. Иврилла улыбалась мне, а я улыбалась ей, девушке, которая в числе первых была обязана жизнью Арсену. На заре она решила сплести венок из васильков и уже почти завершила свою работу, когда нас настигли.
— Бегите! Быстрее! — крикнул нам Арсен. Хорошо ему кричать, когда для „охотников“ он менее всех досягаем. Иврилла замешкалась и тотчас была насмерть сражена лучом из неведомого оружия.
Я рванула что было мочи. Сердце выпрыгивало из груди, воздух обжигал горло, по щекам катились слезы. Летела по пшеничному полю, не разбирая дороги. Арсен остановил меня, прижав к себе. Еще одного из его подопечных взяли в плен. Того, у которого вместо волос на голове, казалось, была солома. Я помню этого добродушного паренька. Что с ним станется?
Арсен сказал, что надо просить за плененного у „патриарха“. Обратиться в высшую инстанцию, где бедняге могут даровать единственное благо, которое зовется смертью.
Я фыркнула: ничего себе благо! Но позднее, увидев его изуродованное тело и искаженное болью безжизненное лицо, я поняла, что мы не зря просили „патриарха“ избавить этого мученика от страданий.
Дважды мы ходили к „патриарху“. Арсена он почему-то не принял. Поэтому второй раз ходила я. Помню, как поднималась по широкой лестнице с позолоченными перилами. Внутри — точно в оперном театре: лепнина на потолке, тяжелые занавеси на окнах, пышная меблировка и скульптуры. „Патриарха“ сложно было отыскать, но мне все же удалось заметить его на лестничной площадке. Он разговаривал с какой-то высокопоставленной особой, и отвлечь его я не решилась. Однако он принял мое прошение, хотя я не проронила ни слова. Он каким-то образом прочел мои мысли и отпустил благословляющим жестом руки.
Там было тихо и светло.
Я еще раз хочу побывать у „патриарха“.
„Уж на этот раз ты выложишь мне всё начистоту“, — думала я, твердо ступая по коридорным плитам. В келье не горел свет — там скорбели о погибших. Я вошла и тронула Арсена за плечо, когда он стоял на коленях спиной ко мне.
— Я хочу знать правду, какой бы суровой она ни была! — шепнула я ему на ухо. Он молча вывел меня в коридор.
Я прижалась к шероховатой стене, чтобы чувствовать хоть какую-то опору, чтобы не упасть в обморок от потрясения, которое меня ожидало. По обе стороны от меня плясало шипящее пламя факелов, а вглубь тянулся сумрачный туннель.
— Видишь ли, предметы начинают вести себя странно, когда Враг вычисляет твое местонахождение и выбирает тебя в качестве мишени, — приглушенно начал Арсен. — Нож — это первое звено в цепи, которой он пытался тебя оплести. Первый толчок к тому, чтобы жертва испытала страх. Если на этом уровне человек держится стойко, Враг идет дальше и изобретает все новые и новые ухищрения, лишь бы сломить жертву. Пока ты не сломлен, пока не погряз в унынии, у тебя есть шанс. Об этом я догадался сразу, как столкнулся с ним. Пока осознаешь, что где-то там, вдалеке, солнце неугасимо, радость безмерна, а мощь непревзойденна, бороться намного легче.