Покушение на Тесея

Булычев Кир

Кора вскочила. Села. Корабль беззвучно скользил по черному морю, опасных акул в Ионическом море никогда не водилось… Тесей спокойно спит, он виден кормчему и впередсмотрящим. Ничто ему здесь не может угрожать. Ариадна тоже спит, свернувшись калачиком на кошме среди других афинских девушек.

Кора не сомневалась, что Ариадна задумала убийство Тесея, – но как?

С этой мыслью она уснула снова, а потом, на рассвете, ей уже в полусне показалось, что она вот-вот догадается, в чем же загадка, но тут случилось трагическое происшествие,

которое заставило Кору на время забыть о своем задании.

Она как раз ополоснулась забортной водой и, посетив примитивный туалет, прикрепленный на носу корабля, чтобы волны омывали его, уселась среди девушек в ожидании утренней пищи – лепешек, пресного сыра и простокваши, разведенной водой.

Настроение у всех было чудесное, эйфория выспавшихся победителей, когда вчерашние испытания вызывают лишь слишком громкий смех. Оказывается, с самого начала афинянам было ясно, что все хорошо закончится.

Тесей еще спал, и это единственное, что удерживало молодежь от желания поднять страшный шум.

И вдруг Феак, который так всю ночь и не покинул своего места кормчего и внимательно оглядывал горизонт и небо, чтобы определить курс судна, предупреждающе крикнул. В голосе его звучала тревога, и мгновенно необузданное веселье афинян сдуло как ветром. Все обернулись туда, куда показывал кормчий.

Там, высоко в небе, выше облаков, куда могли подниматься лишь орлы, догоняя корабль, неслись две точки, две птицы. И, казалось бы, ничего угрожающего от них не могло исходить.

– Что там? – спросил Тесей, мгновенно просыпаясь и хватаясь за мачту.

Кора поняла, что за прошедший день он стал куда старше и его уже не назовешь юношей. Тесей поправил несуществующую дужку очков и, как бы почувствовав взгляд Коры, на мгновение перевел на нее взор и улыбнулся ей открыто и даже задорно. Кора показала взглядом на проснувшуюся и сидевшую, обхватив колени тонкими ручками, Ариадну. Ариадна, не отрываясь, смотрела на своего мужа – ведь Тесей ее муж? И ей был очевиден обмен взглядами между Корой и Тесеем.

Ариадна поморщилась, она была недовольна. Приоткрыла было рот, чтобы что-то сказать, но новый крик Феака отвлек и ее.

Теперь уже было понятно, что в небе летят не птицы, а какие-то иные существа – вернее всего, люди, ибо тем, у кого было острое зрение, стали видны человеческие тела, расставленные для равновесия ноги и головы без клювов.

– Это боги! – пискнула Перибея.

– Нет, – сказала Ариадна, вставая и протягивая руку Тесею, чтобы он ее поддержал.

Тесей взял ее за пальцы. Кору внутренне передернуло.

– Нет, – повторила Ариадна, – думаю, что это Дедал убегает от гнева моего отца.

– Но почему? – удивился Тесей. – Он же пользуется полным его доверием?

– Вас там не было, – сказала Ариадна. – Вас там не было, у Лабиринта, когда в дверях появился Тесей с головой моего брата. И мать Пасифая, увидев, что ее сын погиб, нечаянно, не удержавшись, закричала: «О боги! Какое горе! Лучше

бы Дедал не делал мне ложа для того, чтобы я могла отдаться белому быку! Каждая страсть ведет к горю!» Так кричала моя мать, не отдавая себе отчета в том, что выдает себя. Ведь все при дворе, включая отца, думали, что она – невинная и несчастная жертва того быка. И тогда отец, и без того преисполненный гнева, обернулся к мастеру Дедалу и крикнул: «Смерть тебе, изменник!» Я не знаю, чем это кончилось, потому что вскоре я и сама убежала… Но я знаю, что Дедал давно уже учился летать, он склеивал орлиные перья воском, присоединял их к тонкой раме и делал крылья, чтобы крепить их к рукам. Я думаю, что это он.

– А кто второй?

– Второй – его любимый сын Икар, – сказала Ариадна.

Все смотрели, как две фигурки приближались, нагоняя корабль.

А Кора вдруг вспомнила недавний разговор в гостях у кентавра Фола. Разговор, в котором упоминалось о гении и злодействе…

Гелиос, бог Солнца, уже высоко взбежал в своей колеснице на небо, и потому приходилось прикрывать глаза козырьками ладоней, глядя, как летят отец и сын. Один из них летел прямо, невысоко над морем. Ровно и настойчиво. Второй все норовил то коснуться крылом волн, то устремиться к легким облакам, к самому солнцу.

Разумный летун был уже близок, и черты его лица были знакомы Коре. Конечно же, это Дедал.

Стало очень тихо. Утреннее море было спокойно, словно зеркало, ветерок дул ровно и беззвучно, и вдруг все услышали, как кричит Дедал:

– Мой сын, берегись! Не воспаряй высоко, чтобы солнце не растопило воск! Ты слышишь меня, Икар?!

И тут Кора поняла, что Икар отлетел уже так высоко и далеко, что вряд ли слышит предостережение отца, – ведь он взмахивал крыльями и ветер свистел в ушах и шумел в орлиных перьях.

Кора знала, чем закончится сейчас эта история. Об этом она читала.

Что-то творилось с крыльями Икара – они начали изгибаться, оплывать, терять свою изысканную и совершенную форму.

Дедал начал было набирать высоту, но потом спохватился, что рискует погибнуть сам, не спасши сына, и продолжал полет, лишь глядя, как мимо него, набирая скорость, с отчаянным криком: «Отец, спаси!» – летел, кружась, как подбитая стрелой птица, его сын Икар.

Он ударился о воду, подняв высокий фонтан, и сразу исчез с поверхности моря!

Феак, не дожидаясь приказа, налег на кормовое весло, разворачивая корабль в ту сторону, гребцы, не ожидая команды, кинулись к веслам и принялись часто грести.

Дедал кружил над тем местом, где упал в море Икар.

Корабль достиг этого места через несколько минут, но на поверхности гладкой воды лишь медленно плавали белые с черным орлиные перья.

Дедал молча и упорно кружил над кораблем, будто не видя его.

И вдруг кто-то из гребцов крикнул:

– Смотрите!

Из глубины синей воды медленно поднималось тело Икара – море отдавало его.