Шрифт:
ГЛАВА I
Стародубцев искоса рассматривал Фанни Каплан. Двадцативосьмилетняя, худощавая, бледная лицом. Карие глаза, бегающие из стороны в сторону, словно мечущиеся зверьки. Над правой бровью продольный рубец – неаккуратная работа со взрывчаткой навсегда оставляет след. По неестественности позы, подергиваниям, ощущалось физически – Фанни психически слаба. Хотя внешне спокойна, даже холодна, ничто не предвещает. Но история знает точно. Выстрелы этой женщины – смертельные ранения для вождя мирового пролетариата, несовместимые
Володя Стародубцев сконцентрировался, сжал кулаки, сдерживая рвущееся дыхание. Он не блистал силой конституции, – сутулящийся очкарик сорока двух лет, с сединой в темных волосах и тряпичными мышцами, в потертом пиджаке, обвисших брюках, неудобных очках. Но в задуманном много силы не нужно.
В одной руке Каплан держит зонт, в другой – саквояж. Белая шляпка сбилась на бок, – дама совершенно не заботится о грации. Ленин у машины беседует с сорокалетней женщиной, жалующейся на судьбу. Принимает деятельное участие, размахивает руками, обещает разобраться. Террористка подслеповато щурится, желая сфокусироваться на объекте, как все близорукие. Сейчас она достанет браунинг и выстрелит три раза. А может, четыре. На месте преступления найдут четыре гильзы, но это не точно. Протоколы, свидетельства, показания, словно сшиты из противоречий и туманов. Стародубцев долго шел к этому моменту, многое претерпев.
Несколько месяцев назад он пришел в турагентство. Домофон. Бетонная лестница. Исписанные стены. Второй этаж небоскреба. Потертая вывеска. Железная дверь. Яркий свет светодиодов. Низкие потолки. Электронные часы на желтизне стены. Столик букового цвета. Закрытые жалюзи. Холодный запах пустого пространства. Из достопримечательностей – репродукция картины Сая Твомбли «Без названия». Под каракулями, стоящими в оригинале сотни миллионов, надпись: «Не можешь найти смысл жизни – придумай себе сам!»
– Майкл Фиксач, – причмокнув, представился тридцатипятилетний мужчина с круглым животом, по-хозяйски развалившийся в директорском кресле. Пиджак и белая рубашка задергались в такт дыханию. Черный бобрик волос заходил взад-вперед, на лбу заиграли струны морщин.
– Владимир Стародубцев, – ответил очкарик в потертом свитере и джинсах, с разрешающего жеста присел на стул. Серые точки глаз следили за ужимками визави, робкая улыбка чуть трогала губы.
Поизучав клиента взглядом, Фиксач хрюкнул и достал из внутреннего кармана пластиковый сверток. Он быстро развернул пластмассу, – планшет мгновенно включился. «Старенький, – отметил Володя. – Уже год, как снят с поддержки».
– И куда вы хотите на отдых?
– 1918 год, 30 августа, Москва.
– Интересный выбор! – Майкл шмыгнул. – Насколько я помню по школе – тогда произошел какой-то переворот. Что-то там коммунисты намутили.
Майкл ожидающе посмотрел на клиента.
– Великая Октябрьская революция произошла в 1917-ом. – Владимир верно угадал направление мыслей собеседника.
– Йес, йес, оф кос. Обычно,
Директор местечковой фирмы широко развел руками, словно предлагая собеседнику оценить здешнее пространство и сравнить с респектабельностью конкурентов.
– Вы историк?
– Ноу.
– А кто по профессии, если не коммерческая тайна? – Фиксач, как все продавцы, старался разговорить угрюмого клиента, расслабить.
– Программист.
– О-о, замечательная работа! Сам хотел, но не потянул, – математик из меня никакой. – Майкл деланно рассмеялся, исподлобья изучая посетителя, шмыгнул носом. – А что в этой дате примечательного?
– Покушение на Ленина.
– А Ленин – это…
– Предшественник Сталина.
– А-а, как же, как же, помню. Сталин – тиран, кровопийца, убийца народов. Репрессии, Вторая мировая, Гулаг…
Володя кхерхнул, поморщился, потер нос.
– Слушайте, если вам нравятся политические убийства, может лучше посетить смерть Кеннеди? Этот тур у нас пользуется большим спросом, я и сам летал. Сейчас как раз есть горящая путевка!
Фиксач запустил видео, повернул планшет к клиенту. Отретушированная хроника. Представительский кортеж. Тридцать пятый президент США. Пули в шею. Мечущаяся Жаклин.
– Сенкью. – Стародубцев скривил губы. – Но я хочу именно в Россию 1918-го.
– На какой срок?
– На день, два.
– Ясно. – Директор поджал губы, развернул планшет к себе. Он не любил трудных клиентов. – Путешествие обойдется вам… в десять тысяч долларов.
– Окей.
Фиксач хрюкнул и поперхнулся. Зрачки невольно увеличились в размерах. Цену заломил, но клиент без гонора, согласный на любую сумму. Будто продешевивший человек, турфирмист спешил накинуть:
– Если вам нужна страховка и полное сопровождение, то это составит еще пять тысяч.
– Не нужно.
– Но-о… Во избежание эксцессов. Вас же могут убить, и это по-настоящему. Форевер. А так специально обученные люди из Агентства Времени будут за вами наблюдать, отслеживать каждый шаг и, в случае малейшей угрозы, выдернут из прошлого. Вы даже испугаться не успеете.
– Я попробую справиться сам.
– Ну, окей. Когда вы хотите ехать?
– Прямо сейчас.
– Сколько денег возьмете с собой?
– Тысячу долларов.
– Окей. Итого с вас одиннадцать тысяч. Разумеется, все непотраченные средства будут вам возвращены по окончанию поездки.
Владимир кивнул. Майкл быстро забарабанил пальцами по планшету. Предвкушение барыша приятной пульсацией встрепенуло тело, улыбка расползлась до ушей, радостно неслись причмокивания, подхрюкивания, подшмыгивания. Володя еще раз безучастно осмотрелся, глянул на окно. Жалюзи надежно скрывали потуоконную жизнь. Оно и правильно. Второй этаж небоскреба, зажатого такими же великанами. Наблюдение в окошко сродни подглядыванию в замочную скважину за голой стеной.
– Хотите ознакомиться с договором? – Фиксач оторвался от планшета.