Покушение

Вачнадзе Георгий

«Им был Франческо Пацьенца», — пробормотал Агджа.

В зале поднялся шум. Ведь признание Агджой его контактов в тюрьме с международным аферистом и агентом западных секретных служб Ф. Пацьенцей является косвенным подтверждением правдивости разоблачений, сделанных в интервью журналу «Эспрессо» боссом каморры Дж. Пандико, который указал на причастность итальянских секретных служб и лично Пацьенцы к делу о покушении на папу римского.

Защитники С. Антонова потребовали немедленно воспроизвести звукозапись того, что только что невнятно произнес Агджа. Когда все убедились, что Агджа назвал именно Пацьенцу, председатель суда спросил его, что означает это признание. Агджа ответил: «Недавно в качестве пешки использовали одного члена каморры, чтобы заявить, что Агджа был убежден, каморрой пойти на раскаяние. С ней же я ничего общего не имею. Я всегда говорил правду, и никто никогда мне ничего не подсказывал. Вместе с тем я встретился с Франческо Пацьенцей, и тот попросил меня о сотрудничестве.». Зал взорвался. Выждав некоторое время, пока страсти улягутся, председательствующий спросил, где именно террорист встречался с Пацьенцей. Агджа, не задумываясь,

быстро ответил: «Я виделся с ним в тюрьме в городе Асколи-Пичено, мне кажется, в марте или в апреле 1982 г.». В 1985 г. председатели по крайней мере трех самых громких судебных процессов в Италии не отказались бы допросить Франческо Пацьенцу, которого в то время заботливо готовили спецслужбы США, перед тем как выдать итальянским судебным властям, уже приговорившим его в тот год к длительному тюремному заключению по делу о деятельности руководимой им так называемой «Супер-СИСМИ» — подрывной группировки, созданной из членов тайной масонской ложи «П-2» в рамках итальянской службы военной разведки и контрразведки СИСМИ.

24 июня 1985 г. Агджа назвал бывшего заместителя директора СИСМИ, генерала Пьетро Музумечи «третьим человеком из секретных служб», посетившим его в тюрьме г. Асколи-Пичено. В те же дни, но на другом судебном процессе генерал будет в бешенстве доказывать журналистам: «Я не знаю никакого Пандико! Я никогда не видел Агджу! Это заговор против меня! Я никогда не был в тюрьме Асколи-Пичено!..» Генерал лгал. Еженедельник «Эспрессо» (1июля 1985 г.) поместил статью, в которой анализируются два доклада карабинеров, опровергающие генерала Музумечи.

Первый доклад (доклад карабинеров участка в Венароте, провинции Анкона) был направлен в прокуратуру в Асколи 14 ноября 1984 г. Командир участка Фламинио Берберини информировал судью, что 28 августа 1981 г. генерал Музумечи находился в Асколи-Пичено. Во втором докладе, разосланном судьям в Асколи, Болонье и Неаполе, содержатся сведения о том, что генерал Музумечи ездил в Асколи в декабре 1981 г. Налицо странное «совпадение». В одном из докладов говорится о Декабре 1981 г. А ведь именно 29 декабря того же года, как уже говорилось выше, представители итальянских спецслужб майор Петручелли из СИСМИ и д-р Бонагура из СИСДЕ в сопровождении третьего лица (один раз его представили как «переводчика с английского», а другой как сотрудника министерства юстиции) посетили Агджу в его камере с разрешения судебных следственных органов. До сих пор личность третьего посетителя не установлена, не развеяны и сомнения ряда итальянских журналистов насчет того, что гости к Агдже наведывались не один раз. Ничего не меняет по существу и тот факт, что к тому времени, к которому относятся упомянутые события, П. Музумечи уже был вынужден расстаться со своей высокой должностью в СИСМИ в результате разразившегося скандала вокруг противоправной деятельности «особого отдела» этой службы, который он возглавлял. Но уйдя на пенсию, генерал продолжал оставаться «своим человеком» среди итальянских контрразведчиков и поддерживал нужные связи. В его новом качестве ему было даже удобнее выполнить деликатное задание. Не сняли с сотрудников СИСМИ подозрений в обработке Али Агджи и показания в зале суда в «Форо Италико» бывшего руководителя этой итальянской спецслужбы генерала Нино Лугарези. Он также безуспешно пытался опровергнуть показания Дж. Пандико. По свидетельству Н. Лугарези Али Агджа сам попросил в октябре 1981 г. встречи с работниками итальянских секретных служб с тем, чтобы выторговать в обмен на свои показания сокращение срока наказания или даже освобождение. Первоначально генерал не удовлетворил эту просьбу. Но после личного вмешательства министра внутренних дел он переменил принятое решение и направил на переговоры с Али Агджой своего сотрудника майора Сандро Петручелли. Вместе с работником секретной службы министерства внутренних дел СИСДЕ Луиджи Бонагурой они «навестили» турецкого террориста с тюрьме Асколи-Пичено. С. Петручелли и Л. Бонагура, давшие в свою очередь показания на закрытом судебном заседании в Риме, признали, что во время встречи с Али Агджой турецкий террорист не выдвинул обвинений ни против Болгарии, ни против Советского Союза и подтвердил, что действовал в одиночку. Эти свидетельства отнюдь не противоречат показаниям Дж. Пандико, а, скорее, косвенно подтверждают: ведь каморрист утверждал, что обработка Али Агджи в тюрьме Асколи-Пичено началась в начале 1982 г., то есть после визита двух сотрудников итальянских спецслужб в тюремную камеру.

В октябре 1984 г. захлопнулись ворота римской военной тюрьмы за арестованными бывшим заместителем директора СИСМИ П. Музумечи и его ближайшими сотрудниками — полковниками Дж. Бельмонте и С. д'Элизео, капитаном В. Артинчелли. Заключенных обвинили в незаконном хранении оружия и взрывчатки, а двум из них — генералу Музумечи и полковнику Бельмонте — пришлось давать показания в связи с. взрывом 2 августа 1980 г. на железнодорожном вокзале в Болонье, где погибло 85 человек и свыше 200 человек были ранены. Кто организовал и осуществил эту чудовищную террористическую акцию? До сих пор итальянская Фемида не дала ответа на этот вопрос. Все цепочки, которые вели к преступникам, неизменно обрывались. По поступившим в распоряжение прокуроров данным, генерал Музумечи и полковник Бельмонте в январе 1981 г., то есть в то время, когда следствие о взрыве вокзала в Болонье было в самом разгаре, предприняли меры с — тем, чтобы повести расследование по ложному пути. Для этого по их указанию в один из вагонов железнодорожного состава, следовавшего из Таранто в Милан через Болонью, был заложен еще один крупный заряд взрывчатки. «Анонимный» звонок по телефону предупредил об этом полицейских. Те обнаружили заряд как раз, когда поезд подошел к Болонье. Вместе с взрывчаткой в купе оказалась пачка западногерманских газет. Вскоре после этого генерал Музумечи официально информировал болонских следователей, что организаторами взрыва были четыре западногерманских террориста, входивших в известную

группу Гофмана. Естественно, следователи пошли по следу, указанному столь авторитетным чином, как заместитель директора СИСМИ. Пошли и оказались в тупике, потеряв драгоценное время. Возник вопрос: какой смысл был генералу Музумечи сбивать с толку следователей и тем самым оказывать пособничество террористам? Ответ на этот вопрос прост: генерал принадлежит к верхам масонской ложи «П-2». Еще будучи полковником-карабинером, Музумечи вступил в ложу и даже вошел в ее «центральную группу», которой непосредственно руководил главарь ложи Личо Джелли. I Ложа открыла ему путь в верха СИСМИ, а он служил ей верой и правдой. Одна из целей «П-2» состояла в том, чтобы не допустить сдвига Италии влево. Для этого Личо Джелли использовал неофашистских террористов. В Италии привыкли ко всякого рода скандалам, однако скандал, связанный с арестом верхушки «специального отдела» СИСМИ, выходил за рамки привычного. Дальнейшее расследование преступной деятельности бывших руководителей СИСМИ привело к новым сенсационным разоблачениям.

Имена генерала итальянской военной разведки П. Музумечи, главы неаполитанской каморры Р. Кутоло, международного афериста Ф. Пацьенцы и террориста М. А. Агджи не случайно в одном ряду. Они были хорошо знакомы друг с другом и вошли в преступный сговор, в результате которого Агджа был обработан соответствующим образом в тюрьме, и таким образом родился «болгарский след». Летом 1985 г. об этом заявил участник этой акции итальянский мафиози Джованни Пандико благообразный на вид уголовник, который в свое время был правой рукой всемогущего босса каморры Р. Кутоло и вместе с ним отбывал заключение в тюрьме строгого режима в городе Асколи-Пичено. Признания «раскаявшегося» Пандико были сделаны им в ходе судебного заседания 11 апреля 1985 г. в присутствии других двух с половиной сотен подсудимых, членов каморры, и позже — в интервью двум итальянским журналам. Сотрудничать со следствием в Неаполе заключенный Пандико начал 1 марта 1983 г. Он раскрыл истину о десятках правовых преступлений каморры. Статут секретаря Кутоло в то время, вероятно, спасал его от кровной мести, неизбежной для других мафиози, согласившихся сотрудничать с правосудием. Но после показаний об обработке Али Агджи над головой Пандико начали сгущаться тучи. В судебном заседании в него швырнули бутылку с водой, а на словах передали: «Едва ли будет тебе до смеха, когда придется умирать». Вслед за этой угрозой были убиты мать Пандико и тяжело ранена невеста его брата. И тогда Пандико решился на главные свои заявления. На страницах печати он заявил, что руководство «специального отдела» СИСМИ вместе с генералом Музумечи и Ф. Пацьенцей придумали «болгарский след».

Чтобы понять, что произошло весной 1982 г. с Агджой в тюрьме г. Асколи-Пичено, необходимо вспомнить, что именно в этом тюремном заведении закончились тогда тайные переговоры между представителями «специального отдела» СИСМИ и Р. Кутоло, в результате чего был освобожден из «плена» за огромный выкуп наместник христианско-демократической партии в Неаполе Чиро Чирилло, похищенный в апреле 1981 г. террористами из пресловутых «красных бригад». В тюрьму сотрудники секретных служб проходили когда хотели. Но не будем пересказывать слова Дж. Пандико из интервью редакции журнала «Эспрессо» (15.6.1985), а приведем их полностью.

«Это нечто большее, чем тюрьма, — говорит Пандико. — Это самая настоящая штаб-квартира новой неаполитанской. мафии. Следует сказать также, что с 1981 г. по весну 1982 г. в тюрьме в Асколи-Пичено тюремные власти ничего не значили. Все решения принимали мы. И каждый, кто нуждался в помощи, должен был обращаться к нам. Именно так в конце концов произошло с раскаянием Агджи.

Вопрос: — Начнем как раз отсюда. Во время судебного. процесса в Неаполе вы сказали: «Именно мы заставили Агджу раскаяться». Что вы хотели тем самым сказать?

Ответ: — Чтобы понять, что произошло, нужно вернуться к событиям 1982 г. В тот период в тюрьме находился Али Агджа, с которым Кутоло и я сразу же завязали дружеские отношения. Али Агджа испуган. Он не знает языка, у него нет одежды, он острижен наголо и помещен в грязную камеру. Мы решили ему помочь.

Вопрос: — Почему?

Ответ: — Мы считали, что такого человека, как он, можно прекрасно использовать в качестве нашего наемного убийцы в тюрьмах, и ПОЭТОМУ мы начали за ним ухаживать, чтобы затем его можно было сделать членом нашей организации. Мы снабдили его одеждой, приказали поставить телевизор в его камеру и постелить на пол ковер. Мы подарили ему книги и словари. Мы разговаривали с ним жестами, с помощью рук. Мы подружились. И вот в один прекрасный день мы узнали, что 2 марта министерство юстиции решило перевести Кутоло на остров Азинара. Но это не все.

За пять или шесть дней до отъезда я разговорился с директором тюрьмы нашим другом Козимо Джордано, и тот сказал мне: «Я узнал от капитана секретных служб, что во время перевозки они хотят подстроить аварию и убить Кутоло». Мы сразу же забили тревогу и через адвоката Мадонну, члена нашей организации, установили контакт с Пацьенцей и Музумечи.

Вечером 1 марта Музумечи приехал в Асколи-Пичено. В одной из комнат, сидя за столом, мы разговаривали с 8 часов вечера до поздней ночи. Мы попросили, чтобы перевод в другую тюрьму был отложен на две недели. Музумечи сказал мне: «Я окажу вам эту любезность, если вы окажете мне другую любезность».

И он попросил нас помочь ему заставить раскаяться турка Агджу. Он вынул из кармана лист бумаги, своего рода проект протокола допроса. На нем были изложены причины, на которые Агджа должен сослаться, чтобы объяснить свое раскаяние. Там говорилось о Советском Союзе, о болгарах. Мы согласились. С нами находились тогда также капеллан Мариано Сантини и сержант Гуарачино, члены нашей организации. Агджу позвали. Мы объяснили ему, что Музумечи может ему помочь, подчеркнули, что если в Турции ему угрожает смертная казнь, то здесь, в Италии, дела могли бы сложиться для него гораздо лучше. Мы заставили его прочитать документ, и, если мне не изменяет память, Музумечи заставил его подписать этот документ.