Покушение
Шрифт:
Впрочем, в тех условиях Агджа подписал бы или сказал бы все что угодно. Мы продолжали убеждать его всю ночь и в последующие дни как я, так и отец Сантини. Мы угрожали Агдже, что если он не прислушается к советам Музумечи, то с ним вполне могут произойти неприятности даже в тюрьме.
Вопрос: — По существу, вы говорите, что вместе с Кутоло провернули операцию с Агджой, получив взамен гарантию отсрочки перевода Кутоло в другую тюрьму.
Ответ: — Совершенно верно. И отсрочка нам была дана. Вспомните о том, что 2 марта по телевидению было даже передано сообщение о переводе Кутоло, хотя это произошло лишь 15 дней спустя в 9 часов утра. Я подчеркиваю время, потому что обычно заключенных перевозят по ночам. Но мы этому воспротивились.
Вопрос: — Зачем вам понадобились эти 15 дней? Ответ: — Чтобы предупредить всех членов нашей организации в итальянских тюрьмах. Если бы в пути с Кутоло что-либо произошло, все знали бы, что это убийство, и уже
Вопрос: — Вы не разговаривали больше с Музумечи об этой истории после той ночи 1 марта?
Ответ: — Разговаривали. Мы увиделись вновь в Асколи-Пичено в середине апреля. Мы были удовлетворены отсрочкой, а он — помощью, которую мы оказали ему в деле Агджи. «Каждый получил то, что хотел», — сказал он мне.
Мнение о том, что турецкий террорист был натаскан на «болгарскую версию» во время своего тюремного заключения агентами западных секретных служб, подтверждалось все новыми фактами. Итальянский еженедельник «Эпока» (1.7.1985) опубликовал (вслед за еженедельником «Эспрессо») второе интервью с одним из главарей преступной «новой итальянской каморры» Джованни Пандико. Дж. Пандико не только подтвердил свои предыдущие показания о том, как обрабатывался турецкий террорист высокопоставленными агентами итальянских секретных служб, связанных с американским ЦРУ и госдепартаментом США, но привел ряд новых свидетельств. Он категорически опроверг заявление бывшего главы «специального отдела» СИСМИ генерала Музумечи о том, что тот якобы не посещал тюрьму в Асколи-Пичено. «Впору было ставить в тюрьме для Музумечи раскладушку, — сказал Дж. Пандико. — Сначала контакты с А. Агджой поддерживали я и Кутоло, Музумечи, тюремный священник Сантини и сержант из числа тюремных охранников Франко Гуарачино. По требованию спецслужб Гуарачино оказал содействие в том, чтобы Агджа раскаялся и чтобы в реестре посетителей не значились имена влиятельных лиц, посещавших Кутоло и Агджу. Гуарачино давал разрешение на контакты, позволял нам входить когда захотим в камеры, в том числе и к тем, кто находился в режиме изоляции. До того как встречаться с Агджой, Музумечи показывал нам текст заявления с «болгарской версией», которое должен был сделать А. Агджа».
Корреспондент еженедельника «Эпока», который никак не заподозришь в симпатиях к Болгарии, еще раз переспросил Дж. Пандико:
— Итак, вы утверждаете, что «признание» А. Агджи и «болгарскую версию» обсуждал Пьетро Музумечи?
— Совершенно верно, — подтвердил Дж. Пандико.
Каморрист добавил, что в любой момент он готов на очную ставку с А. Агджой с тем, чтобы «освежить ему память». «На процессе АГ Агджа валяет дурака и лжет, но я уверен, что рано или поздно он скажет правду», — заявил Дж. Пандико.
Версия о «болгарском следе» часто оказывалась в кризисном положении. Признания Пандико на судебном процессе по делу каморры, который продолжался все три летних месяца 1985 г. в неаполитанской тюрьме «Поджо реале», нанесли очередной сокрушительный удар следствию, проведенному Иларио Мартеллой. Сколько же времени понадобилось для того, чтобы в зале судебного заседания в Риме, перед длинным столом, за которым восседают судьи и присяжные, наконец предстал в последние дни 1985 г. Джованни Пандико. Его показания вызвали особый интерес. Этот невысокий, коренастый, круглолицый человек в темно-синем костюме, носящий очки с темными стеклами, по единодушному мнению присутствующих в зале «Форо Италико», больше похож на провинциального бухгалтера, чем на одного из руководителей могущественной каморры — этой разновидности неаполитанской мафии. В деталях, называя имена и даты, он рассказал, как бывший заместитель директора СИСМИ генерал Пьетро Музумечи в начале 1982 г. при помощи каморристов, находившихся в заключении в тюрьме города Асколи-Пичено, склонил Али Агджу к даче «показаний». По его настоянию турецкий террорист обвинил Сергея Антонова и Двух других болгарских граждан в «причастности» к покушению на папу римского.
Судьи пытались было поставить под сомнение показания Дж. Пандико. Они задали ему вопрос: почему он сделал свое заявление лишь два года спустя после того, как решил «раскаяться» и начать давать показания против своих бывших сообщников по банде. Дж. Пандико разъяснил, что еще в мае 1983 г. он рассказал судьям в Неаполе, занимавшимся расследованием преступлений каморристов, об обработке агентами СИСМИ Али Агджи; Его показания были занесены в протокол. Однако, по его словам, «никто им не заинтересовался». То ли умышленно, то ли по небрежности неаполитанские судьи не дали хода сенсационным разоблачениям Дж. Пандико и положили их, что называется, под сукно. Только после того, как каморрист повторил их в июне 1985 г. в интервью итальянскому еженедельнику «Эспрессо» и они стали достоянием гласности, судьи на процессе в Риме решили приобщить их к делу и зарезервировали за собой право допросить Дж. Пандико. Однако потребовалось несколько месяцев, прежде чем суд наконец-то вызвал его для дачи показаний. Предвзятое отношение
Неудивительно, что, когда вслед за Дж. Пандико для дачи свидетельских показаний в суд был вызван П. Музумечи, отбывающий девятилетнее тюремное заключение за связь с каморрой и неофашистами, он категорически отрицал как свое личное участие в обработке Али Агджи, так и причастность к ней СИСМИ. Более того, он заявил, что никогда не приезжал в тюрьму Асколи-Пичено и не встречался там ни с самим Али Агджой, ни с каморристами из банды Кутоло. П. Музумечи подобным же образом отреагировал летом 1985 г. и на интервью Дж. Пандико еженедельнику «Эспрессо». У него много причин для отпирательства. И, похоже, не в последнюю очередь П. Музумечи опасался «предать» тех, по чьему поручению он занимался обработкой Али Агджи. На допросе под грузом улик он все же признал, что еще в июне 1980 г. познакомился в кабинете бывшего директора СИСМИ генерала Дж. Сантовито с международным авантюристом Франческо Пацьенцей, который был тесно связан с государственным департаментом США, в частности с его бывшим руководителем А. Хейгом.
Жаль, что на судебном процессе в спортзале римского стадиона не прозвучало свидетельство еще одного участника кампании по обработке Агджи. О встречах весной 1982 г. в Асколи-Пичено рассказывал ведь и сам шеф «новой каморры» Раффаэле Кутоло, давно уже обживающий разные итальянские тюрьмы и по этой причине также причисляющий себя к недовольным. Еще немного и его также можно будет отнести к числу «раскаявшихся». Кутоло возмущался тем, что ему фактически ничем не отплатили за его участие в махинациях СИСМИ по освобождению похищенного Чиро Чирилло и вербовке Агджи. Из интервью Кутоло журналу «Эспрессо» (5.8.1984): «Что я получил взамен за то, что сделал для них? Два года строгой изоляции в Азинаре (тюрьма на небольшом острове между Сицилией и итальянским побережьем. — Ред.). Все те, кто тогда умоляли меня помочь, теперь делают вид, что ничего не знают. Они обманули меня, но этим господам не следует забывать, что в один прекрасный день.». Так заканчивалось это интервью, лейтмотив которого Кутоло продолжил год спустя в беседе с корреспондентом того же еженедельника («Эспрессо», 30.7.1985.
«Все случилось, — писал корреспондент итальянского журнала, — когда несколько месяцев назад Кутоло был переведен в новую тюрьму Авелино. Там допрашивали его разные следователи. Во время допросов Кутоло говорил и о том, что его мучает, сказал и кое о чем, не имеющем непосредственного отношения к его преступлениям. В начале одного из посещений после обычных приветствий завязался разговор с представителями следствия. Ничего официального. Тон у Кутоло — самый обычный, разговорный, почти как излияние. Но, конечно, не раскаяние. Кутоло заговорил о признаниях Агджи, сказал, что ему многое известно о том. почему турок решил заговорить. Упомянул Раффаэле и о вмешательстве секретных служб (однако не называл имен) и дал понять, что каморра сыграла в этой истории определенную роль. Больше об этом он не пожелал говорить, добавив только, что рано или поздно расскажет всю правду».
После этих заявлений Агджи, Пандико и Кутоло «Супер-СИСМИ» (т. е. группа лиц из военной секретной службы, обвиненная в преступлениях, — в том числе Франческо Пацьенца и Пьетро Музумечи) официально начала фигурировать в деле о покушении на папу. О возможной роли итальянских секретных служб в создании «болгарского следа» и в раскаянии турецкого убийцы говорилось уже давно. Вот еще доказательства преступной провокации.
«Супер-СИСМИ» занялась фабрикацией «болгарского следа» буквально через несколько часов после покушения на папу. Это подтверждают два документа. Первый написан 14 мая 1981 г., т. е. на следующий день после попытки убить папу Иоанна Павла II. Классифицированный как секретный, этот документ, предназначенный для следственных властей, целиком сочинен с целью «опровергнуть утверждения о нормальных взаимоотношениях Ватикана с советскими представителями», попытаться обнаружить или придумать то, чего не было, — «глубокую трещину и обострившуюся вражду между святым престолом и Кремлем». Через пять дней. 19 мая. «Супер-СИСМИ» пошла еще дальше и в другом пространном докладе прямо обвиняет целую группу болгарских и советских руководителей в организации покушения на папу. Более того, уточняется, что «окончательное решение об этом принято в ноябре 1980 г., во время секретного совещания, проходившего в Бухаресте.». По всему видно, что у людей из «Супер-СИСМИ» на этот счет не было сомнений, писал буржуазный еженедельник «Эспрессо» (30.6.1985). Продолжение статьи Пьетро Кальдерони и Марио Шалойа «Али Агджа и сорок шпионов» в названном номере итальянского журнала предлагаем вниманию читателя: