Полдень, XXI век (декабрь 2012)

Журнал Вокруг Света

В одном из кафе Максимка увидел Лену. Та сидела с каким-то невзрачным кавалером за столиком напротив окна. Кавалер захватил Ленины ладони и о чем-то непрерывно говорил. Стихи читал, наверное. Рядом в вазе сиротливо стояла одинокая роза.

Так вот на кого Лена их променяла. Хотя, что значит «променяла»? Кому они, нафиг, нужны? Трудные, дерзкие, злые. Кто ж по собственной воле с ними останется? Да еще в Новый год? Разве что Баба Галя. Так уж сложилось. Мужа у нее нет, дети взрослые, разъехались. Да и не сладилось у нее с детьми своими, сама рассказывала. Осталась она в детдоме одна на всех. Такая вот семья…

А Лена – что? Практику доработает свою и не вспомнит…

Ну и пусть! Максимка проглотил комок. Беспомощно огляделся. Он не хотел больше оставаться здесь, но и уйти просто так не мог. Взгляд его упал на витрину ювелирного магазина напротив. Там в золоченом ведерке, трогательные и роскошные, стояли белые тюльпаны, каких Максимка и не видел никогда. Все произошло как-то само собой. В руках вдруг оказалась охапка таких же.

Велел Саньку:

– Поди, отнеси.

А сам остался снаружи, словно наблюдая сцену немого кино. Лена смутилась, неловко приняла цветы и обернулась к нему. Помахала рукой. Максимка не ответил, остался стоять, как стоял. После развернулся и зашагал прочь.

Важно первым отвести взгляд, первым уйти. Чтобы не думать, что тебя бросили. Никогда. Никогда.

Вернулись на такси. Поначалу горбоносый водила отказывался везти наотрез, долдонил: «двойной счетчик» – и все. Понятно, много ли возьмешь с двух пацанов? Пока Максимка не вытащил из кармана ворох мятых пятитысячных купюр. Швырнул небрежно: газуй, мол, дядя!

Их отсутствия никто не заметил: в детдоме кипела суматоха. В большом зале накрывали длинный стол. Туда же притащили цветной телевизор и магнитофон с колонками. Старшие, выставив на дверях стрему, осторожно вскрывали пачки с соком и бодяжили дешевой водкой. Такие пачки помечали особенным образом и отставляли в сторонку. Праздник обещал быть веселым.

Все собрались ровно в десять. В десять ноль одну зычным своим голосом Галина Арнольдовна кратко подытожила события года уходящего, зачитала поздравление с годом наступающим, предупредила о неотвратимой каре за распитие спиртных напитков и возвестила о долгожданном начале банкета.

Максимка почти ничего не ел. Что, пожалуй, было не странно. Потягивал неправильный сок и думал. Он вновь ощутил себя на уроке математики, на одной контрольной, когда случайно на перемене подсмотрел решение в учительской тетрадке. Все чего-то пыхтели, пыжились. Отличники, так те больше других. А он, махровый троечник Изотов, сделал работу за пятнадцать минут и поплевывал в потолок. Такого чувства собственного превосходства, пусть краткого, но чрезвычайно яркого, Максимке больше испытывать не доводилось. До сегодняшнего дня.

В новогоднюю ночь все втайне ждут чуда. И только он знает, что чудо будет только у него.

Максимка бросил взгляд на часы – почти половина двенадцатого. Праздник выходил на финишную прямую. Пора. Пришло время загадать то самое желание, главное. В голове шумело. То ли от неправильного сока, то ли от ответственности момента. Вдобавок, вокруг бегали, кричали, грохотала музыка. Максимка крутил волшебный апельсин в пальцах и не мог собраться с мыслями.

Разозлившись,

ушел в спальню. Уселся на кровать. Чего же он хочет? Ну, счастья. Чтобы все было хорошо. Чтобы у него была семья. Настоящая. Чтобы… Максимка прикрыл веки, стараясь задержать пойманное ощущение. Однако ничего не происходило. Он попробовал снова и с тем же эффектом. Может, волшебство перестало работать? Нет. Запрошенный чемодан денег апельсин выдал мгновенно.

Максимка обхватил голову руками. Так, спокойно! Нужно просто представить. Просто представить…

Вот, мама. Это такое теплое облако, что часто являлось в снах. Как мама выглядела, Максимка не знал. Да и это и не важно. Главное, что она его любит больше всего на свете, и он больше всего на свете любит ее.

– Ну давай! Давай же! – Максимка бессмысленно сжимал оранжевый шарик.

Теплое облако апельсин сделать не мог. Да и живого человека, наверное, тоже. Это же не палка колбасы.

И тут на ум пришли слова незнакомца. Про наказание, и про то, что можно представить… Максимка вдруг все понял, каким-то глубинным чутьем ощутил, боясь себе признаться…

Слишком просто все выходило, слишком гладко. С какой это стати ему, детдомовскому волчонку, преподнесли такой роскошный подарок. Ведь даже в самых добрых сказках награду предстояло заслужить. Так то еще в сказках. А в доброту реального мира Максимка отучился верить давно.

Чего стоят все эти блага, все несметные богатства, если через несколько минут они истают без следа? Теоретически можно было, конечно, положить деньги в банк или обменять, скажем, на алмазы. Но это только теоретически. Что может успеть мальчик без родителей вечером тридцать первого декабря? Да и не о том Максимка думал сейчас.

Он поджал колени и тихо завыл. Затянул на одной ноте протяжно и бессмысленно.

Несколько людей, живущих вместе, еще не семья. А дом – не просто квартира или жилплощадь. Мамино теплышко не купить даже за все золото мира. Это не вещи.

Распахнулась дверь.

– Чего сидишь? – позвал его кто-то. – Новый год уже!..

Максимка на ватных ногах вышел к столу. Музыку выключили, что-то говорил телевизор.

Нет! Не может быть! Так – слишком плохо, слишком жестоко. С детьми так не поступают, да еще в Новый год.

– Я все понял. Все понял, – шептал Максимка, как заклинание. – Ну пожалуйста! Ну что тебе стоит? Ну?..

Забили куранты. Все заорали: «Ура!»

Сердце тревожно застучало. Кто-то ввалился в зал в костюме Деда Мороза, и Максимке на миг почудилось, что это тот самый, встреченный… Но увы! Дедом Морозом оказалась Баба Галя. Как и полагается заведующей в соответствующих обстоятельствах, была она с красным носом, в съехавшей набекрень бороде, слегка принявши на грудь и с мешком подарков.

В отчаянии Максимка забился в самый дальний угол. Он сжимал апельсин до тех пор, пока из него не потек сок…

Проснулся Максимка совершенно разбитым. Что-то с ним произошло вчера, что-то плохое. Максимка пытался вспомнить, но не мог. Болела голова, саднило во рту. Максимка поморщился и приклеился лбом к холодному оконному стеклу. Стало немного лучше.

Прибежал Санек, покрутился немного для вида и робко заглянул в глаза:

– Пойдем в «Макдоналдс» сегодня? А в автоматы?..