Полдень, XXI век (май 2012)

Журнал Вокруг Света

– Никогда так много не читала, – шутит единственная среди них женщина – молодая особа с худым исцарапанным лицом. – Мне б ещё в киношку успеть, другу Роме обещала.

Это Агния.

– Поход в кино зависит от того, сколь быстро господин Пржевальский-младший завершит свой полёт с Оком, – замечает седовласый Нестор, организовавший встречу.

Осип роняет на стол артефакт. Взгляд у него осоловевший. Несколько секунд он держит голову руками, словно боится, что она разорвётся, потом кладет их на тетради Ломоносова, доставшиеся с таким трудом. Притронуться к этой уникальной

книге, кроме него и его отца, никто так и не может. Тем более, без Ока невозможно прочитать оттуда ни строчки.

– Зуб передвигаем в Таврический дворец, – докладывает Осип севшим голосом. – Это ближайшее к особняку Шереметева место силы. Что касается остальных Посредников, то схема перемещений такая…

Ситуация исключительна. Никогда ещё все четыре Смотрителя не собирались разом… вернее, только три; погибший от рук Хаусхофера четвёртый не оставил после себя преемника.

Проблема в том, что Зуб дважды поменял своё местоположение: в 1916-м его похитили из особняка Кушелева-Безбород-ко, в 1986-м – из Шереметевского особняка, который позднее сгорел: Хаусхофер подстраховался. И теперь, чтобы восстановить конфигурат, его придётся сдвигать целиком. Все четыре артефакта должны быть размещены в новых местах силы – согласно таблицам, составленным Ломоносовым, и им же выведенным формулам. Причём, до рассвета, иначе всё рухнет.

Око помогло Осипу справиться с расчётами…

Сейчас все Посредники, составляющие Петербургское Покрывало, выложены на стол. Это артефакт Зуб, похожий на талисман, – Осип снимает его со своей шеи и подвигает к Агнии, которая играет им, словно брелком. А также артефакт, именуемый Коготь, выполненный из искрящегося горного хрусталя. Искры, как теперь знал Осип, это фрагменты плазмоподобного пра-Вещества. Плюс артефакт Рог, представляющий собой обработанный кончик рога какого-то вымершего животного, похоже, шерстистого носорога. Плюс чрезвычайно эффектный Клинок, выкованный из булатной стали, с острыми светящимися лезвиями.

Посредники – рядом со своими Смотрителями. Какие они разные, эти люди, принявшие на себя ответственность за судьбу великого города и страны! Простой работяга Сан Саныч; рядом с ним – человек в дорогом костюме, явно менеджер. Некто Вася, сильно смахивающий на бомжа…

– Не хватает четвёртого, – объявляет Нестор. И смотрит на Агнию. – В тебе сокрыты необычайные силы, ты доказала это, пребывая в плену. Твоя сопротивляемость вражескому воздействию, твоя любовь к Отчизне – это то, без чего не обойтись настоящему Смотрителю. Согласна ли ты взвалить на себя такую ношу?

– Да без проблем, – откликается девушка, повесив Зуб себе на шею. – Камешек-то горячий. Оська, у тебя, случаем, температура не сорок градусов?

– Клянёшься ли ты, не жалея сил и самой жизни, защищать Петербургское Покрывало и вверенного тебе Посредника? – торжественно спрашивает Нестор.

– Чтоб я сдохла…

С формальностями покончено. Решено, что Агния устроится на работу в оранжерею рядом с Таврическим дворцом, тем более, она уже закончила курсы флористов и планирует выучиться на ботаника.

Смотрители получили чёткие инструкции: к утру работа по реконфигурации Покрывала будет

завершена. Однако люди не расходятся.

Из дальнего сумрачного конца читального зала появляется человек – прямой как на параде, с гордым профилем, который знаком любому, сколь-нибудь интересующемуся путешествиями и географией.

– Папа, ну где тебя носило? – с облегчением выдыхает Ося.

С неожиданной быстротой седой Нестор оказывается около Николая Михайловича, опускается перед ним на колени и целует ему руку.

– Ну и замашки у вас, сударь мой, – смущается Пржевальский.

– От имени Братства, мастер…

24

Рассвет проступил, как кровь на белом мундире. Смотрители исполнили, что им назначено: Посредники упокоились в новых местах силы. Гигантский ромб, именуемый Петербургским Покрывалом, восстановлен, хоть и смещён против прежних очертаний… Но сохранил ли конфигурат чудесные свойства?

Проверить это просто.

Осип Пржевальский приходит в Кунсткамеру. Весь этаж пуст: Зарубин обеспечивает скрытность операции. Осип устанавливает Око в центре Круглого зала, ждёт… И вход во Дворец открывается! Портал работает, значит, конфигурат – жив! Покрывало снова защищает и Россию, и бывшую её столицу…

Ося бежит по белой дорожке в зал белого мрамора с криками:

– Галя! Галя!

Из Дворца навстречу ему выходит… женщина средних лет. Под сорок или чуть старше. Та самая – призрак, являвшийся в деканате, – на сей раз во плоти. Одетая в точности, как Галя, только в мини… И ножки у нее ничего, совсем как у Гали… А следом за нею – паренёк в набедренной повязке, знакомый по замку Феллин, уберегший тогда от ловушки и показавший камеру, в которой держали Николая Пржевальского.

Набедренная повязка сделана из оторванного подола платья.

Женщина – и есть Галина, невеста Осипа. Повзрослевшая, прожившая изрядный кусок жизни. Время во Дворце – особом мире – течет по-своему и не связано с нашим временем; тем более, если была нарушена связь с Посредниками, породившими конфигурат…

Жених и невеста стоят, не смея друг к другу прикоснуться. Неловкая сцена затягивается.

– Осенька, познакомься, – наконец произносит Галя. – Это Николай, твой сын, очень способный мальчик.

Молодой человек, мельком кивнув, продолжает с бешеным любопытством озираться по сторонам.

Сын?!! Ну да, вспоминает Осип, было дело. Собственно, в первый раз… как раз перед всеми этими приключениями… «А мать кто?» – чуть было не ляпает он…

– Ему семнадцать, – добавляет Галя. – По моим оценкам. У нас там не было времен года.

Точны оценки или нет, теперь уж не узнать, однако что можно сказать наверняка, так это то, что мальчик ни в коем случае не «маугли». Он воспитан и образован, он в курсе событий – как нынешних, так и прошлых. А частично – будущих… За многие годы Галя постигла некоторые закономерности взаимодействия Дворца с другими мирами. Она научилась открывать «окна», по которым получала информацию из нашего мира, и даже несколько раз, поймав момент, проецировала образы – свой и сына, – в нужную точку пространства-времени.