Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне
Шрифт:
КОНСТРУКЦИЯ ВХОДА В ТУННЕЛЬ
Весной и в начале лета 1953 года, пока ЦРУ продолжало делать проверочные записи и собирать техническую информацию с помощью агентуры, возник вопрос, где конкретно будет туннель и как его замаскировать. И вся ответственность за то и другое легла на Харви, работавшего с Флитвудом во Франкфурте. Для человека, который всего несколько месяцев назад оказался в совершенно незнакомых условиях, да еще без знания немецкого языка, положение должно было быть обескураживающим. Более того, имея туннель в качестве главной задачи, Харви и БОБ вынуждены были разбираться с последствиями восстания 17 июня и сообщать о текущей обстановке в ГДР. И в это же время контрразведку О’Брайена задергали приказами выяснить, каким образом Советам удалось раскрыть военизированную подпольную организацию, связанную со Свободными юристами. Одним из новых сотрудников, кому пришлось с этим разбираться, был Хью Монтгомери, который в конце войны служил в Х-2 УСС в Австрии и Германии, включая пребывание в Берлине. В 1952 году он перешел в ЦРУ и летом 1953 года вновь оказался на конспиративной квартире в Берлине, допрашивая уцелевших после разгрома Свободных юристов людей и их родственников, пытаясь понять, кто с кем был связан и знаком в разных группах [529] .
529
Ibid.
Вскоре Харви вызвал Монтгомери и приказал ему работать с О’Брайеном над специальной операцией, цель которой восточногерманские линии связи. Монтгомери был представлен западногерманским агентам, осуществлявшим дальнюю связь, и взял на себя некоторых восточногерманских агентов. Он также занимался расширением агентурной сети БОБ, освещавшей кабельные линии связи, опрашивая беглецов из ГДР. Хотя Монтгомери и подозревал, что его работа связана с планами подключения к линиям связи находившихся в активном изучении, но в курс дела о туннеле он был введен только в конце 1953 года. В ближайшие месяцы Монтгомери должен был стать для Харви связующим звеном между базой и работой на месте сооружения туннеля [530] . Именно эта команда — Харви, О’Брайен, Монтгомери в Берлине и Флитвуд во Франкфурте — вела всю основную работу в 1953—1954 годах. К тому же во Франкфурте происходили частные совещания с Фрэнком Роулеттом, прилетавшим из Вашингтона, чтобы заслушать свою полевую команду. О’Брайен вспоминает, что Роулетт — он невероятно быстро печатал, так как много лет работал с шифровальными машинами — постоянно сидел, склонившись над печатной машинкой и быстро отстукивал свои подробные заметки, пока его команда отчитывалась в своих действиях [531] .
530
Ibid.
531
O’Brien interview.
К августу 1953 года были разработаны подробные планы. Роулетт посетил Германию, чтобы получить последний доклад и участвовать в подготовке официального предложения директору ЦРУ Аллену Даллесу [532] . Предложение было послано Даллесу с сопроводительной запиской генерала Траскотга, где он настаивал на «максимальной секретности» и допуску к проекту «только лиц, которые могут способствовать успеху операции». Целью проекта, как он указывал, было «тайно получать советскую разведывательную информацию, проходящую по подземным кабельным линиям, которые находятся вблизи и досягаемы из американского сектора Берлина». Здесь же детально излагалось то, какая проходит информация, и примечание, что изложение основано «на достоверной информации, полученной в течение нескольких лет». Подход к кабелю должен был обеспечить подземный туннель длиной в' 1800 футов, и половину его предполагалось проложить под советской территорией» [533] .
532
Интерес Даллеса к туннелю известен из записки Ричарда Селмса (Chief of Operations, DD/P, CIA-HRP) от 16 сентября 1953 ода, в которой он советует Роулетту сразу после возвращения из ермании явиться к директору ЦРУ. На полях Роулетт написал: Сделано».
533
Dispatch. Special Intelligence.
Несмотря на то, что идеального прикрытия для входа в туннель не могло быть, все-таки необходимо было придумать что-то для начального этапа работ. На «абсолютную секретность в определенных пределах места операции» можно было рассчитывать после окончания строительства. По плану предполагалось построить три пакгауза вдоль границы сектора предположительно для размещения американского армейского «оборудования крайней необходимости». Контракты по строительству пакгаузов в обычном порядке должны были заключать военные в Берлине в рамках почтовой инженерной программы. Проект хитроумный, но дорогой. Чтобы уменьшить расходы, вместо трех «пакгаузов» решили построить один. В докладе было также указано, как саперная команда займет построенное здание и начнет пробивать туннель. Заканчивался доклад просьбой к директору ЦРУ обеспечить одобрение высших военных чинов, однако ознакомить их с проектом только лично в его собственном присутствии [534] .
534
Ibid.
СОВЕТЫ УЗНАЮТ О ТУННЕЛЕ
Даллес одобрил проект. 22 октября 1953 года Харви и Флитвуд прибыли в Лондон на одно из многих совещаний с представителями британской секретной разведки. Несмотря на все меры предосторожности, КГБ вскоре узнал от Джорджа Блейка о планах строительства туннеля.
Начиная с 50-х годов о Джордже Блейке писали много, и почти все это выходит за рамки предлагаемой книги. Мы же сосредоточимся на донесениях Блейка, касавшихся туннеля и реакции КГБ на его информацию. Впервые Блейк попал в поле внимания советской внешней разведки, когда он был интернирован в Северной Корее после захвата Сеула. Василий Алексеевич Дождалев, великолепно владеющий английским языком, в июне 1950 года был направлен в Корею, чтобы встретиться с Блейком и на месте дать оценку его личности. Он рекомендовал продолжить работу с ним, и для закрепления контакта к Блейку был послан Николай Борисович Родин (Коровин). Позднее Блейк стал фигурировать в документах КГБ под именем Диомида. Когда весной 1953 года пленных англичан освободили, среди них был и Блейк. Он вернулся в Лондон, потом поехал отдыхать в Голландию, где встретился с Родиным. Там-то они и договорились о будущих встречах в Англии [535] .
535
Материал С. А. Кондрашева.
Тем временем в Москве приняли решение назначить офицера для поддержания контакта с Блейком в Лондоне. Для дела столь чрезвычайной важности, должен был быть некто, не известный британской контрразведке. К тому же он должен бьш
536
До перехода во внешнюю разведку С. А. Кондрашев несколь-:о лет работал старшим офицером и заместителем начальника мериканского отдела контрразведки.
После встречи Родина с Блейком в Голландии сотрудникам КГБ стало ясно, что Блейк работает в отделе , который, по словам Блейка, «занимается сверхсекретными операциями с применением технических средств, направленными против русских» [537] . Хотя работа над «норой Харви» продолжалась, с этих пор она контролировалась Диомидом.
В октябре 1953 года Кондрашев прибыл в Лондон в качестве первого секретаря посольства по культуре. В его обязанности входило многое — от организации выступлений великого скрипача Давида Ойстраха до обеспечения участия в спортивных мероприятиях особо важных персон. И ему приходилось исполнять обязанности резидента КГБ, пока не приехал Сергей Леонидович Тихвинский, который заменил Николая Родина. Однако самой главной обязанностью Кондрашева оставалась связь с Диомидом: в резидентуре он единственный знал имя источника и то, чем он занимается [538] .
537
Blake. No Other Choice, p. 6.
538
Материалы С. А. Кондрашева о туннеле основаны на собст-енных воспоминаниях и обзоре архивных документов СВР от 5 февраля 1995 года, с. 2.
Первая встреча Кондрашева с Диомидом в Англии пришлась на конец октября. Они познакомились, выработали план дальнейших встреч и обсудили вопрос фотокамеры для Блейка, без чего тот не мог копировать документы, во множестве проходившие через его руки [539] . Блейк также передал Кондрашеву предварительный список прослушиваемых британской разведкой телефонов и установленных жучков. Здесь же были данные об операции- «Серебро» в Вене (британский проект туннеля), но ни слова о Берлине [540] .
539
Материал С. А. Кондрашева. Несмотря на то, что в лабораториях КГБ были изобретены специальные аппараты, они все же ступали западным образцам. К тому же они немедленно породи-и бы подозрения, будучи замеченными в руках агента, поэтому Москва решила, что Диомид должен пользоваться аппаратом «Мі-юх», и снабдила им Блейка.
540
Blake. No Other Choice, 16-18. Юрий Иванович Модин был іазван первым офицером КГБ, встретившимся с Блейком. Это рыло сделано для сокрытия роли Кондрашева в этом деле, так как это время Кондрашев участвовал в конференции по правам чело-ека в Хельсинки («Basket Three»), а потом в Мадриде. КГБ не же-ало затруднять позицию советской стороны в столь щепетильных [ереговорах. Естественно, в КГБ не сомневались насчет осведом-енности британской разведки о роли Кондрашева в деле Блейка, ^м.также русское издание автобиографии Блейка: Блейк Дж. Ино-о выхода нет (Москва: Международные отношения, 1991, с. 16).
Работать с Блейком в Лондоне было непросто. Московский центр контролировал каждый шаг. Резидентуре запрещалось проявлять инициативу и даже на йоту отходить от инструкций. Однажды Блейк не смог прийти в назначенный час и пропустил дополнительно назначенную встречу. После сообщения в Москву пришло распоряжение ждать следующей запланированной встречи. Когда Блейк опять не явился, Кондрашев предложил перехватить Блейка по дороге на работу. Москва не разрешила и приказала ждать еще одной встречи. На сей раз Блейк пришел в лондонский кинотеатр и объяснил причину своего отсутствия. Оказывается, он испугался, что муж и жена Петровы, сотрудники КГБ, сбежавшие в Австралии, могли знать о его работе на Советы, и хотел удостовериться в том, что британская разведка его не подозревает. Если не считать этого случая, Кондрашев встречался с Блейком без всяких сюрпризов вплоть до весны 1955 года, когда Блейк покинул Лондон [541] .
541
Материал Кондрашева по туннелю.Что касается Петрова, то Сондрашеву удалось достать копию доклада королевской комис-ии о шпионаже, в котором источник был назван «дружественным :онтактом среди королевских адвокатов, симпатизирующим нам», аде одно осложнение могло возникнуть из-за поездки Кондраше-а в Голландию в качестве атташе по культуре, связанной с гастро-ями в Англии и Голландии ансамбля народного танца «Березка», днако Кондрашеву удалось извлечь выгоду из поездки, завуалиро->ав ею свои встречи с Блейком.
Для встречи с Блейком, Кондрашев всегда подыскивал повод покинуть посольство, который мог бы удовлетворить британскую службу наблюдения. Например, очень важная встреча 18 января 1954 года проходила под прикрытием отъезда делегации советских шахматистов. Кондрашев, пользуясь своей дипломатической «крышей», проводил группу в аэропорт, а остальную часть дня занимался покупками и заходил в кино. За это время сотрудник резидентуры дважды в предварительно назначенных местах проверил, нет ли слежки. Встреча с Блейком состоялась на верхней площадке автобуса. Получив материал, Кондрашев вышел через несколько остановок, где его поджидал сотрудник резидентуры с машиной [542] .
542
АСВР, файл Диомида. 12 февраля 1954. В книге «No Other Choice» Блейк отмечает, что встречи всегда происходили недалеко it станций метро.