Поле битвы
Шрифт:
— Я утратил чистоту устремлений, — поправил леди Кырбал. — И смог полюбить женщину по имени Миа-Моа. — Советник сел рядом с Даяной и, вертя в руках бокал с вином, продолжил: — Она была простой служащей в департаменте строительства. Она была молода, добра и очень красива, мы были вместе три среднегалактических года.
— Очень долго, — покачала головой Даяна. — Никак не думала, что Чатварим позволил вам… простите, быть счастливым. Или вы скрыли от него свою женитьбу?
— Нам не запрещены сексуальные контакты, леди. Понимание любвинедоступно машине, а мои донесения на Каррину не включали
Забывшись, Даяна дотронулась до руки Кырбала, и ни он, ни она не почувствовали присутствия — третьего. Два невеселых человека среднего возраста просто сидели рядом и разговаривали. Один перестал быть правителем Вселенной, он вспоминал и делился, а собеседница уже не ощущала себя пленницей и внимала с сочувствием.
Машина ошиблась. Советник Кырбал больше человек, чем беспристрастный вычислитель вероятностей.
— Именно поэтому вас отправили за мной?
— Меня отправили потому, что один раз я уже доказал совершенную покорность установкам. Я добровольно отказался от своей женщины, от дочери, от всего, что могло составить жизнь обычного человека. Я доказал, что я легис.
И гордости Даяна не услышала в этих словах.
— А где сейчас ваши близкие?
— Я не знаю. Посланник Чатварима сказал мне только, что с ними будет все в порядке, они никогда не будут ни в чем нуждаться.
— Кроме вашей любви, — тихонько добавила Даяна.
— Они будут меня вспоминать…
— А вы ни разу не попытались их найти?
— Нет. Я боялся им навредить.
— Только ли им, советник? — совершенно попадая в такт с его печалью, спросила Даяна.
— Вы очень прозорливы, леди, — слабо усмехнулся Кырбал. — Душевное равновесие — самоцель для легиса. Конечно, я боялся и своей слабости. Теперь вы понимаете, насколько разрушили мир своего легиса-сына?
— Чувства — не слабость, в них сила человека. Наш мир состоит из тысячи переживаний, и многие из них прекрасны! Не думаете ли вы, советник, что это вы ущербны, раз подавляете в себе такое богатство?
— Кто-то должен оставаться трезвым. Кто-то должен стоять на страже…
— Это отговорки! — вспыхнув, перебила Даяна. — Вас воспитала МАШИНА! А вы — люди!
— Это наш крест, — с некоторым высокомерием сказал Кырбал и, увидев, как Даяна разгоряченно привстает, остановил ее движением руки: — Не надо споров, леди Геспард, поверьте, в них я более изощрен.
— Конечно, — легко и сразу согласилась леди. — На вашей стороне логика и знания. Но знания, которыми вы обладаете, накоплены людьми! — И, увидев, что теперь Говид, в свою очередь, собирается ее перебить, повторила его жест: — Не надо споров, советник! Вы пользуетесь знаниями, накопленными людьми, управляете ими, но вы закостенели и перестали развиваться, как планета, вас породившая! — Чуть не заплакав, Даяна опустила взгляд на стакан с соком, Кырбал смотрел на нее и ласково улыбался. Так смотрят на раскапризничавшееся, отсталое дитя, с усердием ломающее игрушку, в которую ему еще рано играть. —
— Университет Каррины делится знаниями с другими мирами.
— И как щедро? — усмехнулась леди. — Что-то я не слышала вперед идущей славы этого университета…
— Каррина максимально закрытый мир. Это…
— Лежбище Чатварима! — выкрикнула Даяна. — Всегда и только — интересы мыслящего механизма! Вам не кажется, что вы охраняете — ворованные драгоценности?
— Вы несправедливы, леди, — тихо произнес советник. — Нам хватает забот о сохранении мира в сообществе людей. Поверьте, это тяжелая ноша.
— Ноша, — едко пробормотала леди. — Руководить исторически отлаженным обществом.
— И все же вы несправедливы, и знаете это. Но хорошо, пусть будет так, считайте нас механиками, наладчиками… Такое восприятие высшей расы вас успокоит?
И все же он человек,раз не удержался от издевки!
Даяна утерла выступившие слезы. Вряд ли Говид Кырбал увидит в ней равную себе, но всплеском своих эмоций Даяна хотя бы заставила его воспринимать ее как личность. Не как сосуд, вынашивающий легиса, а как что-то способное вызвать интерес.
А это уже победа.
«Легисы признают равными только независимые умы, мама, — пришел одобрительный отзвук. — Ты смогла заставить легиса испытать заинтересованность и эмоции. А это действительно — достижение».
«Он не простой легис, сынок. Его душа надломлена. Он сам не отдает отчета, как глубока рана, оставленная исчезновением семьи. Кырбал — бомба с заведенным часовым механизмом. Чатварим сделал большую ошибку, доверившись лишь логике и целесообразности».
«Скоро мы узнаем, насколько ты права…»
«Поверь мне, что узнаем. Когда-то Чатварим принял в корне неправильное решение. Он заставил свои создания служить идее. Ему бы сделать ставку на чувства, создать религию и преподнести себя как Бога… Ведь на Песочнице эксперимент удался! Тогда бы вы служили истово Ему, а не каким-то высшим идеалам. Но Чатварим слишком рационален сам, и область возвышенных чувств он посчитал недостаточным основанием для Служения.
И что победит — чувство долга, служение высшей идее, то есть безопасности Вселенной; или слепое подчинение приказу — привезти любой ценой, — мы скоро узнаем».
«Я сомневаюсь, что…»
«А ты не сомневайся, — перебила Даяна. — Ты — верь. Ваш Чатварим уж слишком возомнил себя Творцом. Есть силы, с которыми нельзя соперничать».
«И все же он служит добру».
«И это ты говоришь о машине, уничтожившей мирную цивилизацию по собственной прихоти?! Ради проведения эксперимента?»
«Отца пытались подчинить контролю, он защищался».
«Ты мыслишь, как дитя, которое хотели отшлепать».
«Я защищаю смысл существования своей расы».