Поле под репу

Тыртышникова Елена

— О Небеса! — охнул Рай. — Ты хочешь сказать, что её опекун вовсе не… Она же как ребёнок! Она же ничего не понимает! Она…

— Данни-Данни, — оборвала брата сестра. — Это ты как ребёнок. И именно ты ничего не понимаешь. Этот ангелочек знал себе цену.

— Но я же… я сам…

— Данни, ты разглядел не всё. Ты утверждаешь, что она не видела, где находится. Я бы сказала иначе: она видела нечто своё. Да, её реальность не совпадала с нашей, но зато в ней присутствовал и ты, и мои мужики, и тот же Энрик. Этот её… опекун… нет, не подумай чего, он ею не торговал — он за нею следил, наблюдал. Ему была интересна её игра, методы, к чему они приведут. Кстати, он мешал девчонке зайти чересчур далеко. А где не поспевал,

там уж мы с хозяйкой подсуетились… — Дурнушка вздохнула. — Наверное, она когда-то была такой же, как я, но ей не повезло — у неё рядышком не оказалось лучшего на свете брата, а для борделя она слишком хороша. И никто не успел научить её по-настоящему ценить себя. Она умеет только оценивать. Она всегда выйдет сухой из воды. Но кончит плохо, — Триль решительно сосредоточилась на еде.

Звякнул дверной колокольчик.

— Мы закрыты, — буркнул Рай.

Четвёрку гостей неприветливый тон хозяина нисколько не смутил. Они спокойно расселись за одним из столиков.

— Поварёнок, меню! — рявкнул один из них. — О! Триль! Ты сегодня здесь! Садись на колени к папочке…

— Ты не в моём вкусе, — отшила посетителя Дурнушка, отправляя в рот порцию картошки.

— Зато у меня есть деньга.

— Вот пусть она тебя и удовлетворяет, Нек.

— Что?! — «папочка» вскочил.

— Я тебе уже неоднократно объясняла, что с деньгами ли, без, ты мне не интересен. Понимаешь? Ты мне противен.

— И я уже сказал: мы закрыты, — громко напомнил Рай. — А для грамотных на двери висит табличка.

— Заткнись, поварёнок! Если умеешь держать сковороду, это ещё не значит, что имеешь право при мне раскрывать пасть! — Нек был явно легковозбудимым и не отличающимся дружелюбием типом. — И объясни сестрице, где место шлюхи!

— И как он сделает это одновременно? — пробормотала Дуня. О, она вовсе не вмешивалась в перепалку — странница вообще не обратила внимания на происходящее в кафе, ибо старательно и безуспешно пыталась прожечь златовласку взглядом. Не нравилась девушке богиня сэра Л'рута, ох как не нравилась — и неприязнь эта, как ни удивительно, только крепла со временем и на расстоянии. И ведь с чего бы ей вообще появиться? Этот вопрос Дуне тоже не нравился.

— А ты вообще не вякай, криогенка!

Девушка вздрогнула. Осмотрелась. Кажется, они вляпались.

— Ведь такая же шлюха…

Этот Нек достал где-то деньги. Он напился и искал драки, а не удовольствия в объятиях Триль. Обычно Дуня не отличала пьяного от трезвого, разве что на очевидной стадии, однако сейчас она разглядела то, что не заметили опытные брат с сестрой. Наверное, виной всему разыгравшееся воображение — из-за белокурого привета с фотографии, не иначе, — но девушке чудилось, что Нек вошёл в «Дракона и Розу» исключительно скандала с потасовкой ради.

— Выметайся! Или ты хочешь иметь дело с партией поваров? — раздражённо крикнул Рай.

— Партией поваров? Ха! Припрятали пару мешков соли — и уже считаете себя главными в городе?

А вот теперь будет мордобой, в котором никого щадить не собираются… Дуня сама толком не могла бы объяснить, чего же в тот момент хотела добиться — избавиться от портрета златовласки или повторить давнишний подвиг по спасению Вирьяна и сэра Л'рута. По крайней мере, первое у девушки получилось — рамочка, вертясь бумерангом, полетела в сторону буяна. Однако Неку не пришлось даже пригибаться — прямоугольный снаряд врезался во входную дверь.

— Мимо.

Неудачную атаку прокомментировало сразу трое — Рай, Нек и кто-то из дружков последнего. Те, кстати, в ссору не вмешивались, с интересом наблюдая со стороны. На их лицах только лишь горела готовность придти товарищу на помощь в любое удобное для него время. Кажется, Нек не настолько пьян, как примерещилось Дуне.

Сама девушка на вопль никак не отреагировала — промазать

можно тогда, когда целишься. К тому же ни оправдаться, ни огрызнуться она не успела, за неё ответила судьба — подтверждая народную мудрость «не говори „гоп“, пока не перепрыгнул через табуретку», в тот миг, когда портретик ударил в дверь, та изволила открыться. Рамочка, не успев упасть, срикошетила аккурат в черенок швабры, воткнутой в ведро — Рай и Дуня действительно убирали кафе, но отвлеклись на обсуждение «интерьера». Швабра, и без того неустойчивая, не выдержала и рухнула, переворачивая переполненную (странница очень старалась) ёмкость. Из той, в свою очередь, потекла моющая жидкость… точно под ноги Неку. Именно это средство без труда познакомило копчик Дуни с полом «Дракона и Розы» при первой встрече. Сейчас оно тоже не подкачало — буйный гость растянулся на мокрых плитках.

— Что здесь происходит? — на пороге стояла управляющая — невысокая, полноватая тётушка, у которой всегда найдётся леденец или пряник для окружающих, добрая повариха из сказки… на первый взгляд. На втором морок развеивался — и любой видел грозную, уверенную в себе и способную расправиться с противником как морально, так и физически, женщину. И эта женщина была сердита.

Рядом изучала побоище Утка. Официантка с появлением сменщицы — Дуни — старательно и умело навязывалась управляющей в помощницы и секретари.

— Ничего особенно, госпожа советник, — медленно поднялся Нек. Он вдруг стал вежливым и спокойным. — Мы уже уходим.

Представитель городской власти — это вам не рядовой член партии поваров, к которой по определению принадлежал Рай и на чью защиту намекал налётчикам. Правда, Дуню не покидало подозрение, что причиной изумительной покладистости Нека со товарищи являлось оружие в руках юноши. Ну-уу, нельзя же со столь серьёзной миной держать раздвигающуюся трубу от пылесоса — было время, девушка изображала из себя терминатора… пока не разнесла вдребезги любимое мамино бра — предмет в руках Рая смотрелся чрезвычайно похоже. Интересно, откуда это? В кармане такую штуковину не спрячешь.

— Ни на минуту вас одних оставить нельзя, — управляющая повернулась к подчинённым. — Чего они хотели, Рай?

— Разнести тут всё, я полагаю, — хмыкнул юноша. Не успела Дуня моргнуть, как оружие исчезло в неизвестном направлении. Фокусник! — Они не очень… не очень лестно отзывались о поварах.

— Небо… — хозяйка вздрогнула, но быстро собралась. — Надеюсь, это — банальная мафиозная разборка, а не революция. Революцию, ребятки, нам не пережить.

— Ну, у вас и молитвы, госпожа советник… жутко делается, — кашлянуло снаружи. — Я их знаю. — В кафе вошёл новый гость. Рослый, крепкий. С открытым лицом, глядя на которое, однако, казалось, что его обладатель вот-вот нахмурится, озабоченный мировыми проблемами — ни больше ни меньше. С пронзительно-синими, словно море с высоты птичьего полёта, глазами. Только в одни эти глаза можно было влюбиться раз и навсегда. Но у этого тридцатилетнего мужчины имелось немало и других — как внешних, так и внутренних — достоинств.

Носил гость, как и все, кто работал за чертой города, длинный плащ, похожий на бедуинские одеяния. Старатель. В Эстрагоне их уважали чуть ли не наравне с поварами, ибо они добывали вовсе не золото, а иную драгоценность — воду. Точнее — искали оазисы в пустыне, то есть растения, а с ними и животных, пригодных в пищу и в хозяйстве. Воды как таковой хватало. На наивный вопрос, зачем потребны такого рода исследователи, если наверняка перед возведением съёмочной площадки планету изучили спутники, Дуня получила ответом лёгкое пожатие плеч и тихое — «то космические спутники, а не простые граждане». Но девушка не сдавалась. «А как же планы по озеленению пустыни?» — с пылом интересовалась она. И — опять лишь пожатие плеч и флегматичное «А кто их знает…»