Полегче на поворотах (сборник)
Шрифт:
— Я ничего подобного не думаю, мистер Хольт, — успокоил его Гайд. Просто рассказываю, как видится это дело с формальной точки зрения.
— Понимаю. Продолжайте, инспектор.
— Теперь переходим к мотиву, наиболее важному фактору в любом деле об убийстве. Кто выигрывал от смерти вашего брата? На первый взгляд, только один человек — вы. Сумма в двадцать тысяч фунтов, оставленная для него под опекой, автоматически перешла к вам, когда он за несколько месяцев до вступления в права наследования ушел из жизни.
— Кто-то, вероятно, знал все это и
Поднятая рука Гайда остановила реплику Филиппа.
— Я просто рассказываю, как все это выглядело или могло выглядеть. Таким образом, в ваши руки перешла изрядная сумма денег. Естественно, я задал себе вопрос: нуждались ли вы в деньгах? И когда выяснил, что ответ на этот вопрос утвердительный, ваше положение стало очень тяжелым. Вы крайне нуждались в деньгах. Ваш бизнес переживал тяжелые времена, и вы оказались обременены крупными долгами. И развод обошелся вам в кругленькую сумму регулярно выплачиваемых алиментов…
— Достаточно, черт возьми! Я же все это сам признал!
— Знаю, что признали. Но эти факты мы все равно рано или поздно бы выяснили. Ну, а теперь, — Гайд в этот момент казался странно смущенным, прошу простить меня за следующий аргумент, но вполне можно предположить, что получение наследства было не единственным мотивом вашего стремления избавиться от брата. Существовала ещё деликатная ситуация, связанная с мисс Сандерс.
— Рут? Черт! Она тут при чем?
— Прошу вас, не волнуйтесь. Повторяю: это только предположение, хотя звучит оно вполне убедительно. Путем различных опросов и наблюдений мы установили, что мисс Сандерс одно время была в дружбе с вашим братом, а я склонен думать, согласитесь вы со мной или нет, что вы сами к ней неравнодушны, мистер Хольт.
Лицо Филиппа побагровело.
— Послушайте, инспектор… Мои отношения с секретарем — сугубо деловые. Она очень приятная девушка, но…
— Убедительно прошу простить меня за бестактность. Я ни в коем случае не хочу вторгаться в вашу личную жизнь, но я — полицейский, расследующий дело об убийстве, и обязан до конца проверить все возможные версии. Вполне можно сделать вывод, что, избавляясь от своего брата, вы устраняли также главного соперника в любви.
— Какая глупость! Мисс Сандерс — всего–навсего очень хороший секретарь…
— В таком случае вы, должно быть, слепы, мистер Хольт. Она обладает и другими достоинствами.
Но продолжим, мне предстоит рассказать вам о четвертом аспекте истории с Шоном Рейнольдсом. Представьте себе мои чувства после того, как энергичные изыскания большой группы сыщиков из Скотланд–ярда не подтвердили ни одного из ваших показаний — они не обнаружили ни солдата по имени Шон Рейнольдс в Гамбурге, ни следов дорожного происшествия, ни вдовы в Дублине, ни фотографии или хотя бы бумажника среди вещей вашего брата. Мне это совсем не понравилось.
— Могу вас понять. Ну, а когда фотография в конце концов нашлась?
— Она лишь внесла ещё большую путаницу. Да, я принял ваше разъяснение, но то, как неожиданно фотография появилась в витрине,
— У вас было достаточно оснований, чтобы уже десять раз меня арестовать.
— Верно, — улыбаясь, Гайд поднялся, выбил трубку и прошел к окну, но, к счастью, я не слишком импульсивный человек, мистер Хольт.
Он повернулся, сделал несколько шагов по комнате и пояснил:
— Я предпочитаю действовать на основе фактов, а не предчувствий и подозрений. Например, на ложные выводы мог натолкнуть случай с ранением Вильсона. В него стреляли вскоре после того, как он покинул эту студию, а вы признали, что тоже вышли из помещения — подышать свежим воздухом. Не думаю, чтобы кто-нибудь предположил, что вы сели в машину, тайком медленно последовали за Вильсоном и стреляли в него у бара. Но вы легко могли воспользоваться уличным телефоном, чтобы организовать это покушение. Да и сунуть незаметно томик стихов в сумку Вильсона перед его уходом тоже не составило бы для вас труда.
— Эта мысль никогда не приходила мне в голову.
— Я уверен. Тем не менее такой вариант возможен. И опять же, мне не доставила большого удовольствия фраза Вильсона, когда он в бреду просил вас уничтожить фотографию.
Филипп тряхнул головой, смахивая на боксера, пытающегося не рухнуть после нокаутирующего удара.
— Удивляюсь, инспектор, почему вы не развесили мое фото в витринах с надписью "Враг общества номер 1". Вы оказались даже настолько великодушны, что не упомянули ещё некоторых фактов, таких, как тайный визит сюда Линдерхофа, покушение на миссис Кэртис возле кафе, где мы должны были с ней встре титься и, конечно же, убийство Квейла ножом с отпечатками моих пальцев.
Гайд загадочно улыбнулся.
— А потом пришла удивительная новость про фотографии с аккордеоном. Я действительно поразился, когда сержант Томпсон доложил мне, как ему удалось разыскать тех, кто изображен на фото, и они ему рассказали, как позировали Филиппу Хольту в его студии, в Вестминстере! У меня и в самом деле выдались беспокойные деньки, пока я не выяснил, что вы не могли сделать те фотографии, потому что…
— Потому что в феврале я был на Бермудах.
— Точно! — Инспектор прошел к креслу, в котором оставил свой портфель, и извлек конверт с нацарапанными на нем заметками. — Вы прибыли на Бермуды второго февраля и покинули их двадцать восьмого. Останавливались в отеле "Океанский пляж", в номере сто два.
Впервые за все утро черты Филиппа смягчились, и на его лице появилась довольная улыбка.
— Кажется, вам не удалось выяснить, что я ел на завтрак, инспектор.
— Если понадобится, мы и это сможем установить, — рассмеявшись, ответил Гайд. Конверт вновь отправился в портфель. — Так вот, мистер Хольт, я рассчитываю, что наша сегодняшняя беседа разрядила атмосферу, и в дальнейшем мы сможем быть абсолютно откровенными друг с другом.
— Да, конечно. В самом деле вы были очень откровенны.