Полет дракона
Шрифт:
Тогда брат мой головой покачал, и говорит: «Господин учитель! Вы слышали новость?»
Он так и встрепенулся весь. – «Нет. А что случилось?»
«Ну, как же так!» - Возмущаемся мы. – «Весь город об этом говорит, а вы ничего не слышали!»
«А, что? Что?» - Спрашивает.
«Да. Да!» - Говорим.
– «Весь город гудит, как осиное гнездо. Все спрашивают: кто нашел? Где лежала? И, главное, чья?!»
«Кто лежал, где лежала?»
«А, мы разве не сказали?»
«Да, нет же!»
«Ну, голова отрезанная! У городских ворот нашли».
«Голова?
«Ну, да! Окровавленная, и глаза раскрыты!»
Учитель наш уже почти стонет от любопытства:
«Чья голова-то? Скажите!».
Не знаю, сколько еще времени мы водили бы его за нос, но тут входит наш учитель по верховой езде, и говорит: «Ну, все, мальчики! Пора к следующему делу приступать!»
Мы все разом с мест повскакивали и – к двери. А бедный наш учитель вслед кричит:
«Так, что за голова-то? Не мучьте меня!».
Брат уже в дверях оборачивается, и спрашивает: «А, я разве не сказал?».
«Нет же! Не сказал!».
«Да, голова-то отрезанная – селедки была!» - И в дверь бегом! Нам потом крепко досталось от родителя за бузотерство, и неуважение к учителю! И дед руку приложил, хотя и любит нас очень.
Ли-цин с Юанем посмеялись.
Юань вспомнил забавные случаи из своей монастырской жизни, и тоже рассказал о них.
В обществе друг друга молодые люди чувствовали себя легко и раскованно.
В это время, в дверь заглянул слуга, и попросил разрешения войти.
– Чего тебе? – Недовольно спросил Адалят.
– Господин гиппарх просит старшего из уважаемых гостей навестить его.
– Это другое дело! – Поменял тон Адалят. – Тебя, Юань! Наш дед любит так, наедине, поговорить с теми, кто ему понравился. И тебя пригласит в свое время. – Пообещал он Ли-цин.
Гиппарх ожидал Юаня в серебряных покоях. В этом зале всё, включая изящную мебель, было сделано из серебра. Серебряная занавесь на стрельчатой арке окна, и шитый серебром халат Антиоха дополняли общее впечатление от необычного убранства покоев. На столе, лежало несколько папирусов и письменные принадлежности.
– Надеюсь, вы хорошо отдохнули в моем доме? – Спросил гиппарх у вошедшего гостя.
– Да, господин! – Поклонился Юань. – Мы восстановили силы, и исполнены глубокой благодарности к твоему гостеприимству.
– Я рад этому! – Просто ответил хозяин, и пригласил гостя сесть.
– Хочу рассказать тебе, мой юный друг, одну давнюю историю….
– начал гиппарх, - но, прежде взгляни на эту вещь.
Антиох протянул гостю шелковый свиток.
Юань развернул его и не смог сдержать возгласа удивления: свиток был испещрен иероглифами сяо-чжуань, местами покрытыми какими-то бурыми пятнами. Этой же бурой краской и была сделана запись.
– Удивлен? – Спросил гиппарх. – Ты еще успеешь прочитать то, что там написано. Сейчас же, внемли мне, сын мой.
Юань отложил свиток, и приготовился слушать.
– Много лет тому назад – начал Антиох, откинувшись на спинку серебряного стула, -
Так продолжалось до той поры, пока в мою жизнь не вошла девушка неописуемой красоты. Ее привела в дом моя мать, за что я вечно буду ей благодарен.
Эту девушку ты видел вчера вечером. Да! Она – моя супруга, госпожа Симург, ставшая моей единственной любовью, моей счастливой звездой, матерью моих детей. Вот уже более полувека мы неразлучно живем с ней, как одно единое существо.
Ко дню нашей свадьбы я приготовил ей подарок, какого еще не видел свет. Но для того, чтобы рассказать о нем, мне следует заглянуть в еще более далекое прошлое.
Когда я еще ходил в мальчишках, мой отец купил на невольничьем рынке раба. Этот человек был болен и изможден. Мой отец не знал даже, что он умеет делать. Но, у отца было качество, которому удивлялись многие: он умел чувствовать человека.
«Умел чувствовать человека….» - Отметил про себя Юань. – «А, ведь речь идет о рабе, существе, которое мало кто почитает за человека».
– Раба вылечили.
– Продолжал свой рассказ седовласый старец. – И время показало, что мой отец не ошибся. Он приобрел преданного слугу, и искусного мастера, равного которому не бывало в наших краях. Его звали Яо, и он был человеком хань-жэнь. От него, как ты уже мог догадаться, и проистекают мои знания о вашей далекой стране, и интерес к ней.
Яо часто беседовал со мной и, можно сказать, мы были дружны с ним, насколько могут быть друзьями слуга и сын господина. Я уже не помню всей истории его жизни, хотя она была занимательна и полна приключений. Помню только, что юношей он был похищен кочевниками…. как-то он называл их….
– Хунну. – Подсказал Юань.
– Да. Скорее всего, именно так. Так вот: его много раз продавали, и обращались с ним хуже, чем с последней собакой. Я с гордостью могу сказать, что в доме моего отца он обрел покой, и возможность заниматься любимым делом. А был он мастером на все руки. Делал тонкие и очень изящные украшения, мог починить любую старую утварь, и сделать новую. Своему искусству он обучил не одного человека в нашем городе. Его, и по сей день, вспоминают, как Яо – Учителя.
Когда в мою жизнь вошла госпожа Симург, он, зная о предстоящей свадьбе, сам предложил мне сделать этот подарок.
«Все мы – говорил он – знаем и любим, носить шелковые вещи. Они легки и удобны. Но, еще никто и никогда не пробовал соединить пленительную воздушность шелковой ткани с уверенной и властной тяжестью золота. Я хочу сделать именно это».
Помнится, я был немало удивлен его идеей, и даже высказал сомнение в возможности соединить несоединимое.
«Э-э-э, нет! – Возразил он мне. – Именно несоединимые вещи и живут в этом мире в неразделимом единстве: холодное и горячее, влажное и сухое, твердое и мягкое!»