Полет из Ленинграда в Питер
Шрифт:
Смотрю Света и Валя головы опустили, но периодически так зло на меня посматривают. Ординаторы насупились и как-то сплотились.
Для разрядки от взбучки я им всем рассказал очередную байку про своего адмирала Беца. Рассказывал я по ролям, и в красках.
«Как известно, ковры в дефиците, а на Камчатке особенно. И вот мой адмирал Валентин Иванович Бец приходит домой и жена Галина Ивановна радостно сообщает ему, что приобрела отличный ковёр размером «три на четыре». На что адмирал говорит:«Галюша, что -то я не видел фамилии Бец в списке счастливчиков, которым выделены ковры, а поэтому, жёнушка, скатывай его, и тащи обратно в магазин». Весь посёлок с интересом наблюдал, как адмиральша
Вот вам, коллеги, пример, как офицер должен блюсти порядок.
Эта байка сгладила напряжение и с тех пор сплетни и интриги постепенно сошли на нет, а жёны ординаторов перестали вмешиваться в жизнь нашего отделения, по крайней мере открыто они уже этого не делали.
Главное, обстановка стала рабочей и доброжелательной. Офицеры с других отделений приходили и говорили, дай посидеть у тебя и отдохнуть.
Две недели тому назад я выезжал с территории госпиталя в расстроенных чувствах, и как- то недовывернул руль и рассадил об столб фару и правое крыло любимого Жигуля. Наступила катастрофа. Достать крыло для ремонта и фару, а также покрасить машину было проблема высшей категории сложности. Однако вечером мне музыканты из РБН представили мужика, который имел хорошие связи в единственной в городе станции техобслуживания. Машинку мою забрали и через неделю я получил её как новенькую. Когда я спросил, что я должен за такое счастье, этот постоянный посетитель РБНа с простецкой миной сказал, что в общем-то ничего, но у него болеет тёща и пару ампул морфина в оплату за ремонт его бы вполне устроило. От такого предложения я обалдел и сказал, что я рассчитаюсь только деньгами. Я хорошо понимал, что эти две ампулы начало «большого» пути в поставщики наркотиков для местной наркомафии. Поэтому или пусть берёт деньги или идёт на хер. Он взял с меня сто восемьдесят рублей, огромную сумму, и инцидент был исчерпан.
Прошла ещё неделя в рутинной работе. И тут ко мне на приём привёл свою жену начальник Особого отдела. У неё был явно повреждён внутренний мениск правого коленного сустава. Я рекомендовал ей операцию по его удалению. После обследования я назначил дату операции, тянуть не будем, прямо завтра.
Утром захожу в операционную, помылся, облачился в стерильное бельё и перчатки. Операционное поле подготовлено, больная в наркозе. Захожу в сустав и с удивлением обнаруживаю, что мениск цел. Как же так, я не мог так ошибиться, была явная клиника повреждения с травмой в анамнезе, но правило, есть правило: зашёл в сустав, мениск удаляй. Послойно зашил и пошёл в ординаторскую писать протокол операции.
В ординаторскую вернулся Фердинанд, я поинтересовался как себя чувствует больная после операции и наркоза. Фердинанд хмыкнул и ответил, что она пришла в себя, чувствует себя хорошо, но спрашивает, почему прооперировали другую ногу.
Вот тут меня затрясло. Случай, конечно, идиотский. Моей чудесной больной обработали и укрыли другую ногу, а я не проверил. Вот это барское поведение, не самому готовить операционное поле крепко меня подвело. Я судорожно думал, как мне поступить, что я могу сказать больной, а затем ещё и доложить её мужу особисту.
Захожу в палату, моя больная даже с перебинтованной ногой и после наркоза выглядит потрясающе. Глаза серые, ресницы длинные чёрные, им точно не нужна тушь. Волосы русые собранные в узел, и лучезарная улыбка, она довольна, что всё позади. Вот как мне её обманывать? Я поддерживаю её улыбку и с радостью на лице, говорю больной: вам здорово повезло, вы же рассказывали, что упали поскользнувшись
Великий и ужасный особист пришёл ко мне с двумя бутылками коньяка. Это за два мениска. Он сказал такую речь: «Мы наблюдали за тобой. Ты действительно толковый парень. Мы искали утечку наркотиков, думали, что из госпиталя. Ты не поддался на провокацию».
Я ещё раз порадовался, что интуиция меня не подвела и я не повёлся на халяву.
«ИЛЮША, ЗДРАВСТВУЙ!»
Я приехала к родителям, и разговариваю с мамой, стараюсь быть храброй. Как же моя мама всегда строга со мной. Докладываю ей, как главнокомандующему армии, что я покидаю все фланги фронта и перемещаюсь в глубокий тыл. Почему?
Во первых, потому что, я беременна и изо всех сил буду стараться сохранить эту беременность. То есть на работе я возьму больничный и буду носить себя как тончайший сосуд костяного фарфора, а потом просто уйду в декрет. У мамы увлажнились глаза, она кивала головой, периодически всплеснув руками. Она шумно дышала, кажется соглашалась, что сейчас ребёнок важнее карьеры. Она мне говорила, что будет сопровождать меня в Филармонию и в Русский музей, чтобы дитя уже в утробе постигало прекрасное.
Дальше говорю маме с дрожью в голосе, что хочу добавить, что существует некий нюанс моего положения : беременна я не от Игоря. И вот переезжаю к бабушке в Лисий – Нос, где буду дышать свежим воздухом и поедать божественную пищу, приготовленную с любовью моей Ба.
По мере того, как я сообщала маме о деталях своей беременности, вокруг нас воздух становился всё разряженней, а тишина всё звонче. Мама уже не вздыхала громко, слёзы умиления быстро сменились искрами ярости, вылетающими из глаз со скоростью реактивного истребителя. И качала она головой часто и ритмично взад и вперёд, как знак её крайнего раздражения.
Я знаю её такое настроение, когда её недовольство мной граничит с неприятием меня, когда я как «бельмо на глазу» в её успешной жизни, когда на витрину не выставишь меня такую бестолковую, и я вижу как досада сквозит в каждом её жесте, взгляде.
Мама немедленно позвонила отцу, и проорала ему, какая у них дочь и что он и его мамаша вечно мне потакают, и вот, пожалуйста, я принесла «в подоле» и смотреть в глаза Игорю, его родителям и всем остальным порядочным людям они теперь не смогут.
Когда мама закончила разговор с отцом, я подошла к ней и, глядя в глаза, рассказала ей о своём сне, одном и том же, как он приходил и повторялся каждую ночь, когда я раньше была беременной. Ведь, она помнит про мои три выкидыша. Три, это достаточно для моей жизни. Сейчас мне необходимо доносить этого ребёнка и родить его.
Я поведала ей, что каждый вечер я боялась засыпать, потому что, знала, что я снова увижу шипящий экран, покрытый серыми бегающими чёрточками. И из экрана тянутся шевелящиеся пальцы, и с них капает бурая кровь и доносится скрипучий, неприятный смех. Как я тогда просыпалась, и до утра ходила по квартире, стараясь забыть этот кошмар. А через день или два у меня начинались схватки, и моё тело извергало страшный кровяной комок.