Полёт над кукушкиным гнездом
Шрифт:
ФЛИНН /беря микрофон/. Совет пациентов. Заседание Совета пациентов.
Из палат вылетает МАРТИНИ во власти буйной галлюцинации.
МАРТИНИ. Воздух — земле!.. Воздух — земле!.. В три часа замечен противник! В три часа замечены самолеты противника. /Палит из воображаемого пулемета по самолетам.
ЧЕЗВИК /выходя из туалета/. Прекрати, Мартини. Никаких самолетов там нет.
МАРТИНИ /возбужденно/. Неужели ты их не видишь?
ЧЕЗВИК. Говорю тебе, никого тут нет. Так что прекрати. Никого нет… /Обнимает Мартини
МАРТИНИ /с грустью/. А мне казалось, я их видел.
Входят остальные. Покорные, тихие. Входит МАКМЭРФИ, опустив голову, и садится — по примеру остальных. Входят, чуть ли не военным шагом, УОРРЕН и УИЛЬЯМС, за ними — СЕСТРА РЭТЧЕД.
РЭТЧЕД. Друзья, я много думала над тем, что я вам сейчас скажу. Я обсудила это с персоналом, и мы все пришли к единому мнению, что ваше вчерашнее неслыханное поведение должно быть наказано.
/Пауза. Все молчат./ Многие из вас находятся здесь потому, что не сумели приспособиться к жизни в широком мире. Вы то и дело нарушали правила общежития, и в определенное время — в детстве — вам это сходило с рук. Но когда вы нарушали какое-то правило, вы это понимали. Вы ждали наказания — оно было вам необходимо, но никто вас не наказывал. Эта неумная снисходительность со стороны ваших родителей, возможно, и повлекла за собой заболевание, от которого вы страдаете сейчас. Я говорю вам об этом в надежде, что вы поймете: мы придерживаемся здесь твердой дисциплины исключительно для вашего же блага. /Глядя в упор на Макмэрфи./ Кто-нибудь хочет что-то сказать?
Молчание, МАКМЭРФИ характерным жестом картежника быстро проводит пальцем по колоде, которую держит в руке.
В таком случае будем считать, что вы меня поняли и согласны со мной. Вы понимаете также, что в здешних условиях крайне трудно поддерживать дисциплину. В конце концов — ну что мы можем с вами сделать? Мы же не можем вас арестовать. Не можем посадить на хлеб и на воду. Не можем отправить в психиатрическую больницу, потому что вы уже в ней. Значит; все, что мы можем сделать, — это отобрать у вас привилегии. И вот, учитывая создавшиеся обстоятельства, мы решили отобрать у вас некоторые привилегии, что и привело… вернее, подстегнуло вас к бунту. /Заглядывая в свои записи./ Во-первых, тридцать дней — никакого телевизора.
Тяжкий вздох со стороны Скэнлона.
Во-вторых, игра в карты в часы, отведенные для отдыха, отныне запрещена.
МАКМЭРФИ проводит пальцем по колоде карт и делает "шлеп". Взгляды всех больных с надеждой обращаются к нему.
МАКМЭРФИ /откладывая карты в сторону/. Извините.
ХАРДИНГ /слабым голосом/. Это — все?
РЭТЧЕД. Не совсем. Есть еще один вопрос, который мы должны рассмотреть. Речь идет о поведении пациента, который находится здесь почти столько же, сколько и я. Во всяком случае, дольше, по-моему, чем любой из вас. /С улыбкой./ Вы. конечно, понимаете о ком я говорю?
Больные сначала озадаченно переглядываются, потом все взоры обращаются к Вождю, который до сих пор только присутствовал на этих сборищах и никогда не был предметом обсуждения.
Мистер БРОМДЕН уже давно диагностирован как кататоник. Это значит… Вы могли бы сказать, что это значит, Дэйл?
ХАРДИНГ /автоматически/. Развитая форма шизофрении, проявляющаяся в ступоре, негативизме, замкнутости, молчаливости.
РЭТЧЕД. Совершенно верно. У мистера Бромдена это еще сопровождается потерей
А уж, коль скоро мистер Бромден способен нас слышать, то не логично ли предположить, что он может и говорить? И почему бы в таком случае мистеру Бромдену не поговорить с нами, верно?
Пусть это будет его первым вкладом в групповую терапию. И как было бы хорошо, если бы для начала он перед нами извинился.
БРОМДЕН /шепотом, с мольбой/. Мак…
РЭТЧЕД. Извинился за свое поведение, которое привело к вчерашнему бунту
БРОМДЕН /в ужасе/. Макмэрфи!..
СЕСТРА РЭТЧЕД щелкает пальцами, и УОРРЕН направляется к дрожащему, отступающему Вождю. МАКМЭРФИ безотчетно выбрасывает вперед ногу, и УОРРЕН, споткнувшись, с грохотом падает на пол.
РЭТЧЕД /предупреждающе/. Мистер Макмэрфи!..
УОРРЕН /ловко, точно кошка, вскакивая на ноги/. Ну, малый, ты сам напрашиваешься!
МАКМЭРФИ /поднимаясь и загораживая путь Уоррену/. Оставь его в покое.
РЭТЧЕД. Мистер Макмэрфи, я вас предупреждаю.
УОРРЕН снова направляется к Вождю, тогда МАКМЭРФИ разворачивается и неуклюже, но сильно бьет его правой, СЕСТРА РЭТЧЕД, ни на минуту не теряя хладнокровия, подает знак, и СЕСТРА ФЛИНН в дежурке нажимает кнопку, включая сигнал тревоги.
УОРРЕН /быстро пригибается и бьет кулаком в живот Макмэрфи, так что тот сгибается пополам. Весело, пританцовывая/. Вот тебе, мерзавец, давно я этого ждал. Ну, давай, давай, разгибайся, вот я сейчас… Эй!..
/ВОЖДЬ хватает его сзади и поднимает в воздух. УОРРЕН в ужасе кричит не своим голосом.
3атемнение
Сигнал тревоги продолжает звучать, постепенно затихая, по мере того как перед глазами зрителей в кругу света возникает стол для лечения электрошоком, который ТЕХНИК, напевая, подготавливает для процедуры. Санитары грубо вталкивают в комнату Макмэрфи, затем БРОМДЕНА. Оба — в смирительных рубашках. МАКМЭРФИ начинает хохотать, ВОЖДЬ непонимающе смотрит на него.
МАКМЭРФИ /захлебываясь смехом/. Батенька, какая у Уоррена была морда. Надо было видеть его, когда ты, точно медведь, его сгреб. Да ну, Вождь, ты-то чего не смеешься? Надо смеятъся, особенно когда тебе совеем не смешно. /Снова хохочет, плечом подталкивает Вождя и: отступает в расчете, что тот ответит eму тем же./ В самое яблочко попал. Только так можно держаться. Эй, знаешь, что я тебе скажу? Ты у нас на глазах растешь. Посмотри на свою ногу, что твоя платформа на колесах? Вот будешь так расти, скоро потолок башкой пробьешь, и. придется им тебя выпустить. А когда Большой Вождь Бромден зашагает по бульварам, и мужчины, женщины и дети, закинув голову, будут смотреть на него! "Hу и ну, что это за гигант такой вырос: одним шагом десять футов отмахивает, под телефонными проводами голову нагибает! Идет себе по городу и смотрит только на девчушек, а остальные — хоть цепочкой встаньте, все равно не остановите!"