Полёт над кукушкиным гнездом
Шрифт:
ЧЕЗВИК еще выше поднимает руку, а больше — никто.
Да что это с вами, ребята?
РЭТЧЕД. Трое, мистер Макмэрфи, Всего лишь трое. Недостаточно, чтоб изменить правила. Ну, коль скоро с этим все ясно, можно заканчивать наше собеседование,
МАКМЭРФИ. Да уж… давайте лучше это треклятое собеседование кончать,
Доктор СПИВИ встает и выходит. СЕСТРА РЭТЧЕД кладет книгу записей на место и тоже выходит. Больные расставляют по местам стулья и разбредаются по комнате. УОРРЕН
БИЛЛИ /после долгого молчания/. П-послушайте, Рэндл. Н-некоторые из н-нас уже давно здесь. И н-некоторые из н-нас еще долго б-будут здесь после т-того, как в-вас и с-след простынет. И п-после того, как кончатся игры на Кубок. Так н-не-ужели в-вы не в-видите… н-неужели не понимаете…
МАКМЭРФИ /отрицательно качает головой/. Нет, не понимаю. Этого — я — не понимаю.
БИЛЛИ в отчаянии отворачивается.
Послушайте, Хардинг, да что это с вами?
ХАРДИНГ пожимает плечами и отворачивается.
Чего вы, ребята, боитесь? Нет, вы просто какие-то бесхребетные. Надо мне оставить вас ей на съедение — и точка. Вот так — рвануть из этой двери, захлопнуть ее за собой, забить гвоздями и — привет.
БИЛЛИ. Да? Ну хорошо, вот вы тут р-распетушились — а как бы вы отсюда ушли?
МАКМЭРФИ. Да сорок способов есть!
ХАРДИНГ. Назовите один.
МАКМЭРФИ. Думаешь, я треплюсь, да? /Озирается вокруг, и взгляд его останавливается на ящике, стоящем у основания дежурки./ Вот. Эта штука, на которой сидит Билли. Можно швырнуть ее в сетку на окне, и сетка лопнет.
ХАРДИНГ. Что-то не припомню, чтобы психи могли двигать горы.
МАКМЭРФИ. Ты что, хочешь сказать, что мне не поднять этой ерундовины?
ХАРДИНГ. Эта ерундовина весит полтонны. И к тому же содержит все электрическое оборудование, питающее дежурку.
СКЭНЛОН. Так оно и есть, черт побери. Попробуй, тронь ее, Мак. Устроишь такое короткое замыкание, что вся эта чертова больница вылетит на орбиту.
Переглядывается с Хардингом и поднимает большой палец вверх.
МАКМЭРФИ. Кто поставит пять монет?
ХАРДИНГ. Это еще безрассуднее, чем ваше пари насчет главной сестры.
МАКМЭРФИ. Гоните пять монет! Потому как никто не докажет мне, что я не могу чего-то сделать, пока я не попробовал. Вот они — ваши бумажки, когда мы играли в двадцать одно! Хлопает ладонью по столу, накрывая бумажки./ На всю эту кучу — вдвойне или ни черта!
ХАРДИНГ. Принимаю!
ОСТАЛЬНЫЕ. Ставлю! Идет! Держу пари! / и т. д…/
МАКМЭРФИ. А ну, мальчики, отойдите подальше. Скэнлон, уведи женщин и детишек в безопасное место! /Берется за ящик — никакого эффекта./
СКЭНЛОН. Ну как, Мак, сдаешься?..
МАКМЭРФИ.
На этот раз он вкладывает в рывок всю свою силу. Закрывает глаза, губы его растягиваются, обнажая стиснутые зубы. Голова откинута назад. Все тело дрожит от напряжения.
ВОЖДЬ неожиданно для себя делает шаг к Макмэрфи, как бы желая ему помочь, Из легких Макмэрфи с шумом вырывается воздух, он падает на металлическую панель и соскальзывает с нее на пол. Несколько секунд слышно лишь его хриплое дыхание, Затем он с трудом поднимается, подходит к столику и трясущимися скрюченными руками сгребает бумажки с долговыми обязательствами. Протягивает их больным, но никто даже и не пытается их взять, тогда он разбрасывает их по полу. Затем поворачивается и нетвердыми шагами направляется к палатам.
ХАРДИНГ. Мак!
/МАКМЭРФИ останавливается./ Никто не мог бы поднять эту штуку.
МАКМЭРФИ /поворачивается, в глазах его слезы ярости и обиды/. Но я же старался, Я, черт подери, старался. /Выходит в палаты./
Вождь БРОМДЕН делает следом за ним два-три шага, протягивая к нему руки. Свет быстро гаснет, лишь луч прожектора освещает Вождя; остальные выходят.
ВОЖДЬ БРОМДЕН /голос на магнитофонной ленте/. Я хочу погладить его. Хочу его погладить, чтоб помочь.
Полный свет. Санитар УИЛЬЯМС со щеткой в руке пересекает сцену, направляясь к Вождю.
УИЛЬЯМС. А ну, за работу, шевелитесь, ребята, пошевеливайтесь!
Больные занимаются кто натиркой пола, кто тряпкой смахивает пыль и тому подобное. УИЛЬЯМС вкладывает Вождю в руки щетку, подталкивает его в спину, и он, как автомат, начинает мести. Сестра РЭТЧЕД появляется в дежурке, Из туалета доносится пение и голос Макмэрфи, УИЛЬЯМС подходит к маленькому оконцу туалета и, чуя подвох, заглядывает туда. Подозрения его оправдываются. Он подходит к дежурке и стучит по стеклу. СЕСТРА РЭТЧЕД отодвигает стеклянную панель и, нахмурясь, выслушивает то, что шепчет ей на ухо УИЛЬЯМС. СЕСТРА РЭТЧЕД выходит из дежурки, пересекает сцену и подходит к двери в туалеты.
РЭТЧЕД /стуча в дверь/. Мистер Макмэрфи, мистер Макмэрфи!..
МАКМЭРФИ /высовывая голову из двери/. Мэм?
РЭТЧЕД. Выйдите, пожалуйста!
МАКМЭРФИ появляется с мокрой тряпкой в руке.
СЕСТРА РЭТЧЕД стремительно проходит мимо него в туалет.
МАКМЭРФИ. Батюшки, как ей, видно, не терпится!
РЭТЧЕД /появляется в великом гневе/. Мистер Макмэрфи, это возмутительно.