Полёт над кукушкиным гнездом
Шрифт:
Вот и прекрасно. /Выходит./
ВОЖДЬ, проводив ее взглядом, медленно подходит к койке и внимательно изучает лежащее на ней тело, Из палаты выходит ЧЕЗВИК, затем СКЭНЛОН и МАРТИНИ. Они останавливаются в некотором отдалении от койки. ЧЕЗВИК снимает со спинки висящую на ней карточку и подходит к слабому свету.
СКЭНЛОН. Что там сказано?
ЧЕЗВИК. Макмэрфи, Рендл-Пэтрик. После операции. Лобная лоботомия.
СКЭНЛОН. Значит,
БРОМДЕН /Тихо, хрипло/. Это не Макмэрфи.
СКЭНЛОН /удивленно/. Нет?
БРОМДЕН. Это чучело.
ЧЕЗВИК /в испуге/. Ты так считаешь?
БРОМДЕН. Изготовили на своей фабрике.
МАРТИНИ. Эй, а ведь он, по-моему, прав!
СКЭНЛОН. Верно. Они что, думают, можно нас как угодно дурачить?
ЧЕЗВИК /с сомнением/. Но потрудились они на славу. Видите? И нос вздернутый. И даже баки.
МАРТИНИ. Смотрите, у чучела открыты глаза!
СКЭНЛОН /вглядывается, наклоняясь вместе со всеми/. Только они совсем мутные.
ЧЕЗВИК. Нет души.
БРОМДЕН. Да разве это глаза! Два сгоревших запала.
СКЭНЛОН. Они, что ж, совсем идиотами нас считают? /ВОЖДЬ вытаскивает подушку из-под головы Макмэрфи./
МАРТИНИ. Ты что делаешь, Вождь?
ВОЖДЬ БРОМДЕН, А вы считаете, Маку было бы приятно, чтоб это чучело звали его именем и оно сидело тут, как пугало, в общей комнате еще двадцать, а то и тридцать лет?
МАРТИНИ /с грустью отворачиваясь вместе с остальными, чтобы не быть свидетелем того, что будет делать Вождь/. Ох, как бы я хотел, чтоб Макмэрфи вернулся.
ЧЕЗВИК /оживленно/. А помните, как он ущипнул мисс Рэтчед и сказал, что он это так — для хороших отношений?
СКЭНЛОН /со смешком/. А что он писал в книге для пациентов?! "Мадам, вы носите лифчик с чашечками второго или третьего размера, а может, вовсе без чашечек?"
Все смеются. ВОЖДЬ БРОМДЕН кладет подушку на лицо Макмэрфи и изо всех сил давит на нее. Тело Макмэрфи дергается, он мечется, с удивительным упорством сражаясь за жизнь.
ЧЕЗВИК. А помните, как в столовой он кинул кусок масла в стену и заключил с нами пари, что к половине восьмого оно доберется до полу?
МАРТИНИ. И выиграл!
Все еще громче хохочут.
ЧЕЗВИК. А помните, как наша маленькая сестричка…
СКЭНЛОН. Та, которая с крестиком!
ЧЕЗВИК…уронила таблетку себе за халат, и Макмэрфи решил помочь ей достать ее. Как она завизжала!
СКЭНЛОН /фальцетом/. "Насилуют! Насилуют! Насилуют!"
Все
ХАРДИНГ. Что это у вас тут, черт возьми, происходит? Вам, ребята, давно положено… положено… /Замечает, что происходит. В ужасе./ Вождь! /Кидается на Вождя./ Вождь, отпусти!
Больные приближаются к койке.
Вождь… Отпусти. От-пу-сти же. /Изо всех сил пытается оттащить Вождя./
Тот теряет равновесие и, пошатываясь, отходит.
ХАРДИНГ сбрасывает на пол подушку. Прикладывает пальцы к шее Макмэрфи в поисках пульса./ /Тихо, в ужасе./ О, матерь божья…
ВОЖДЬ начинает рыдать.
ХАРДИНГ отворачивается от него и кидается к окну.
ЧЕЗВИК /с любопытством/. Что вы делаете?
ХАРДИНГ. У меня остался ключ. /Отпирает оконную решетку и распахивает ее./ Ладно, Вождь, беги. Вождь, ты меня слышишь?
СКЭНЛОН. Почему вы так кричите на него?
ХАРДИНГ. Если он убежит, тогда ничего не докажешь.
МАРТИНИ. Но он же ничего плохого не сделал!
ЧЕЗВИК. Кто угодно может умереть — после операции. Таких случаев — сколько хошь.
СКЭНЛОН, Мы же не скажем.
ХАРДИНГ. Я знаю. А он — скажет.
БРОМДЕН /наконец понимает, чего от него требуют. Дрожащим голосом/. Что же мне делать?
ХАРДИНГ. Бежать!
БРОМДЕН. Туда — на улицу?
ХАРДИНГ. Голосуй на шоссе. Отправляйся на север, в Канаду.
ЧЕЗВИК. Точно, Вождь: за теми, кто пересекает границу, уже не гонятся.
СКЭНЛОН. А мы скажем, что он был еще жив после того, как ты сбежал.
БРОМДЕН. Боюсь я.
ХАРДИНГ. Вождь…
БРОМДЕН. Не могу я — я еще не дорос, я маленький.
ХАРДИНГ. Больше ты все равно уже не станешь!
БРОМДЕН. Нет, нет, Макмэрфи сказал… Он говорил… /Подходит к ящику у основания дежурки./
ХАРДИНГ /на крике/. Вождь, ты что делаешь?!
БРОМДЕН /отталкивая в сторону Хардинга/. Макмэрфи сказал…
Подходит к ящику, пытается его приподнять. Ничего не выходит. Делает глубокий вдох и снова пытается оторвать ящик от пола. Раздается громкий треск, скрежет, и ящик отделяется от пола. Электрические провода рвутся, бело-синие вспышки и треск короткого замыкания. Ночное освещение и свет в дежурке гаснут. Где-то вдалеке звенит сигнал тревоги.