Полет ночной бабочки

Серегин Михаил Георгиевич

– Ну, и ослы же вы все! Тупые, безмозглые остолопы, дальше собственного носа не видите. Неужели не понимаешь, – крикнула она Митронову, – как эта ведьма тебя опутала? Что тянет она тебя в омут, из которого не будет спасения? На свою погибель связался ты с ней, попомнишь мои слова. Захочешь вырваться, да поздно будет.

Даша продолжала голосить, а мне вспомнилась «Федра» Расина, мы ее проходили в университете. Профессор, читавший французскую драматургию, утверждал, что «Федра» это квинтэссенция, что без Расина не было бы ни Вольтера, ни Монтескье, ни Бальзака,

ни Мопассана, ни Марселя Пруста. Мне вспомнился древнегреческий миф, положенный в основу этой трагедии.

Федра, молодая жена Тесея, влюблена до безумия в Ипполита, своего пасынка, сына Тесея от первой жены, но Ипполит отвергает ее, не желая осквернять отцовского ложа. Профессор раз пятьдесят повторил это, и мы, наивные девочки, после лекций хохотали над ним. В конце концов охваченная страстью Федра оговаривает Ипполита перед отцом, заявляет, что он хотел ее изнасиловать, Тесей в ярости проклинает сына, и тот погибает ужасной смертью. После этого Тесей узнает правду. Итак, Ипполит мертв, Тесей в дураках, Федра в дурах.

– А я знаю, почему Даша решила убить Пестика, – сказала я. Даша умолкла, Митронов и оба амбала уставились на меня. – Ваш Пестик трахался с ней. Даже после того как с Лерой своей познакомился. А как на Лере женился, бросил ее. Вот Даша и решила ему отомстить. Долго ждала, однако. Хорошо все продумала.

Митронов заметно побледнел, выпучил глаза, переводя взгляд с меня на Дашу. Даша вскочила и делано засмеялась.

– Неужели ты веришь этой дряни! – воскликнула она, обращаясь к Митронову. – Я трахалась с Пестиком! Да зачем он мне нужен, если у меня есть ты.

Она попробовала приласкаться к Митронову, но тот ее оттолкнул.

– Подожди, подожди, – сказал он, – я еще тогда удивлялся. Пестик с нами порвал, но то и дело здесь появлялся. Я однажды застал вас вместе. Спрашивается, зачем он приходил?

– Да мало ли! – воскликнула Даша. – Откуда я знаю?

– И прежде вы оба то и дело куда-то исчезали вместе. Надо на дело отправляться, смотришь, Пестика нигде нет. И ты куда-то запропастилась. И потом, когда я в больницу попал, – помнишь, подстрелили меня? – ни ты, ни Пестик ни разу ко мне не пришли. Потом я узнал, вы куда-то уехали. Ты в деревню к бабушке, Пестик – в Питер по делам. А на самом деле где вы были?

В глазах Даши застыл страх.

– Где? – рявкнул он, схватив ее за волосы. – Куда вы тогда ездили?

– Небось в Сочи укатили, – подлила я масла в огонь.

– Точно, в Сочи, – сказал один из амбалов. – Деньги с твоего счета сняли и укатили. Просили позвонить, как только ты на поправку пойдешь.

Митронов стал пепельно-серым.

– Вы это знали, – проговорил он, – и молчали.

– Хозяин, – воскликнул амбал, – ты же никого слушать не хотел, только ей доверял. Тогда Леха Кабан тебе намекнул, что баба твоя тебя дурит с Пестиком, так ты его сразу в расход. Как только на дело пошли. Вроде бы шальная пуля попала. С тех пор мы и не заикались об этом.

Митронов с тяжелым вздохом опустился на стул, понурив голову, смотрел вниз, на пол. Меня смех разбирал от

мысли, что у такого бандюги могут быть семейные неурядицы. В то же время было по-человечески жаль его.

Даша между тем, поправив волосы и халатик, направилась к двери.

– Стоять, – негромко, но властно сказал Митронов. Один из амбалов загородил ей дорогу.

– Да пусти ты, придурок, – попробовала Даша пробиться, но гулливер ударил ее кулаком по голове, и она рухнула на пол. Митронов даже не глянул в ее сторону.

– Снеси ее в подвал, – сказал он. – Потом придумаем, что с ней делать.

Амбал наклонился, подхватил бесчувственное тело и взвалил себе на плечо.

– Так я это, хозяин, – сказал он, – побалуюсь немного с ней.

– Валяй, – ответил Митронов, – смотри только, чтобы она тебя не исцарапала.

– Не исцарапает, – усмехнулся амбал.

– И рот ей пластырем заклей, чтобы не орала.

– Я тогда тоже пойду, – сказал второй амбал, – меня дома ждут.

– Да, вали, – сказал Митронов устало, – хотя нет, постой. Это что же, я здесь один останусь?

– Почему же один, хозяин? – возразил амбал. – Саня будет в подвале. В привратницкой – лысый.

– Да от лысого толку немного, – вздохнул Митронов. – А от Сани еще меньше. Он после траха спать будет непробудным сном часов двенадцать. Ладно, валите, ну вас всех на хрен. Ничего со мной не случится.

Вскоре мы с Митроновым остались вдвоем.

Некоторое время он сидел молча, по-прежнему глядя в пол. Я расчувствовалась. Вон как страдает человек от женской неверности. Будь на его месте Сережа, я села бы рядом, взяла его за руки, поглядела в глаза, приласкала. Но это был не Сережа, а матерый бандит. Неизвестно, как он воспримет мои ласки и утешения. Вдруг решит свою злобу на Дашу выместить на мне? Тогда все мои усилия проникнуть в дом бандитов пойдут прахом.

– Ну, что смотришь на меня так? – спросил Митронов, подняв голову. – Презираешь, наверное? Думаешь, я полный придурок, да? Какая-то баба меня облапошила.

– Не расстраивайся, – сказала я бодро, – с кем не бывает.

Митронов остановил на мне мутный взгляд.

– С другими да, но не со мной. Я даже мысли такой не допускал.

«Слишком много хочешь», – подумала я.

– Какая же она стерва, – вновь заговорил Митронов, раскачиваясь из стороны в сторону, как иудей во время молитвы. – Сколько я ей денег давал! Брата ее дебильного в люди вывел. Теперь у него своя фирма. Все желания ее выполнял. А она…

Тут я не выдержала и подсела к нему. Взяла за руки, стала ласкать, утешать, как могла. И почувствовала, что именно этого он и ждал от меня. Я вообразила себя матерью, ласкающей своего несчастного, обиженного ребенка, но в следующее мгновение он набросился на меня, слюнявыми губами стал целовать мое лицо и шею, принялся раздевать меня, трясущимися руками я помогала ему, чтобы не порвал на мне одежду.

Оставшись в трусиках и лифчике, я вырвалась от него.

– Ну не здесь же!..

Он подхватил меня на руки и понес на второй этаж в спальню.