Полет Пегаса
Шрифт:
– Я не знаю, действовать или отдыхать, - сказал оп Овен, покорный и расстроенный.
– Что это значит?
– Извиняюсь, Джерри. Я понимаю вашу точку зрения. Я совершаю прегрешение - с позиции ангелов, надеюсь, но мое отношение к Рут Хорват - странная нерешительность! Да, я знаю, что здесь есть причина немного хитрить.
– Вы вернетесь к заведенному порядку?
– Да, я начну говорить правду.
– Разве дело в том, что они не должны узнать правду слишком рано?
– нахмурился Джерри. Он имел в виду Хорватов.
– Им нужно время, чтобы привыкнуть к этой
***
– Откуда у нее синие глаза?
– говорил Лайос и смотрел, как завороженный, на попытки трехмесячной дочери схватить палец собственной ноги. Она плюхнулась на спину, радостно гукая.
– Боже мой, это же просто, - ответила Рут, с улыбкой глядя на дочь.
– У меня могут быть серые глаза, у тебя - карие, но у нас обоих были предки с синими глазами - четыре поколения назад.
– Я всегда говорил, что ты рецессивна.
– Гм, по крайней мере я ничего не имею против, если при этом получается синеглазая дочь со светлыми волосами и ямочками на щечках. И я родила ее, правда, любимый? Она вся моя.
– Кроме двадцати трех хромосом от меня.
Доротея положила головку на плечо матери и пустила пузыри.
– Любовь с первой боли, - пробормотал Лайос, притворно ворчливо.
– Заговор женщин против бедного одинокого мужчины.
Доротея бессознательно гукала ему. Ее большие глаза счастливо сияли.
– Ты никогда не думал, что она будет такой хорошенькой, - сказала Рут.
И Лайот согласился. Рут была так увлечена дочерью, что в их квартире все ощущали доброту. И он стал мягче, чем обычно, несмотря на инциденты, которых стало больше, чем обычно, меньше страдал от депрессии и изнурения.
В тот день, когда талант Доротеи расцвел, Дэфид оп Овен просматривал записи, получаемые открыто и тайно из квартиры Хорватов. Он поручил Лестеру Велчу, главному специалисту по электронике спрятать сетку в матраце Рут на случай, если ребенок инстинктивно первый войдет в контакт с матерью. Но Лестер заметил небольшое отклонение в записях Рут. Оно было больше, чем если бы самописец сам задержался из-за дефекта бумаги. На графиках ребенка такого изменения не было. Велч готов был поставить под сомнение случившееся, пока не сверился с графиками Лайоса и не обнаружил, что мгновенное изменение в графике Рут всегда появлялось точно перед началом предвидения Лайоса.
– Она, наверное, скрытый принимающий телепат, - оп Овен сказал Велчу, - и ее талант только сейчас начинает развиваться благодаря постоянной близости мужа и рождению ребенка. У меня нет другого объяснения.
– Это было бы хорошо, Дейв. Рут - хорошая женщина: веселая, интеллигентная и очень увлечена мужем и ребенком. Как раз подходящий тип уравновешенного, понимающего родителя, нужного для…
Лестер внезапно увидел, как оп Овен отходит назад. Лестер вскочил на ноги и помчался в комнату, откуда велась запись. Лестер Велч не был талантливым, хотя его электронные самоделки часто были по-настоящему изобретательными и гениальными, но оп Овен никогда не реагировал так без
– Посмотрите на график Доротеи, - сказал оп Овен, стукнув кулаком, потом догнал коллегу.
Здравый смысл говорил оп Овену, что, несмотря на срочность вызова, ребенку ничего не угрожало. Но он не мог пренебречь этим вызовом.
"Что же могло случиться", - думал он, сбегая по парадной лестнице. Вдруг он заметил, как ему показалось, массовое бегство из всех частей здания. Все бежали в одном и том же направлении. Так же внезапно, как возник, вызов прекратился. Люди замедлили шаг, остановились, оглядываясь и глупо улыбаясь.
– Что это было? Кто звал? Что случилось?
– Все в порядке, - успокоил их оп Овен.
– Новая техника неправильно экранирована, - сказал он телепатам. И улыбнулся собственному лицемерию, направляясь к квартире Хорватов.
В вестибюле перед их квартирой собралась толпа. Оп Овен вежливо расчистил путь среди встревоженных жильцов. На лице Доротеи были следы слез. Мать держала ее на руках, и девочка ворковала и смеялась, глядя на улыбающиеся лица вокруг нее. Появление оп Овена стало сигналом для толпы, которая быстро и благоразумно рассеялась. Он остался один с подавленной матерью.
– Мне так неудобно, сэр, - сказала Рут, покачивая малышку и прохаживаясь нервно взад и вперед по гостиной.
– Я заснула с включенным магнитофоном. И я… не слышала, как Доротея проснулась… Я никогда раньше так не делала, и мы никогда не позволяли ей долго плакать…
– Никто не говорит, что вы плохо поступили с Доротеей, - улыбнулся оп Овен, глядя, как малышка очаровательно заигрывает с ним.
– В самом деле, небольшое разочарование очень полезно. Оно, конечно, и установило талант крошки.
– Оооо, - Рут в изнеможении опустилась на диван, широко раскрытыми глазами глядя на оп Овена и пытаясь понять скрытый смысл, его слов, который не заметила, потому что была слишком поглощена успокаиванием Доротеи.
– Она передает очень громкий сигнал. Я совсем не удивлюсь, если окажется, что все таланты в городе слышали ее.
Не успел он произнести эти слова, как в дверях показался Лайос.
– Что с ней случилось? Кто ее обидел? У меня голова раскалывается.
Лайос взял Доротею с колен матери, чтобы осмотреть ее. Она захныкала, уловив его тревогу.
– Были задеты только ее чувства, - ответила Рут, вдруг совершенно успокоившись.
Оп Овен отметил это с одобрением: Рут приглушила свое беспокойство, чтобы успокоить других.
– Я уснула с работающим магнитофоном и не услыхала, как она проснулась голодная и мокрая, - она взяла дочь и качала ее до тех пор, пока девочка снова не заулыбалась.
– Она обиделась, потому что почувствовала: ее игнорируют. Правда, моя прелесть?
– Ну, слава Богу!
– Лайос опустился на диван, вытирая лоб.
– Я никогда раньше не слышал ничего подобного, сэр, - он повернулся к оп Овену.
– Это… я имею в виду, неужели так будет происходить каждый раз, когда моя дочь будет расстроена?