Полет в глубину
Шрифт:
Что если бы у них с Катей были дети? Почему-то никого другого он в этой роли представить не мог. Ну не с Зоей же, какая глупость! Зоя хорошая, интересная, в чем-то гениальная, но они — друзья, у них общее хобби, общая тайна, и только. Но Катя, похоже, навсегда осталась в прошлом. Может, зря он ее отпустил?
* * *
— Торик, я не знаю!
Зоя в сердцах даже легонько стукнула кулаком по ладони и прикусила губу.
— Я уже всю голову сломала: можно ли там, в погружении, что-то сделать, а не
— Ну, ты же научилась «возить» путника?
— Так то снаружи, из программы. А внутри-то он все равно у нас просто пассивно сидит и смотрит свой фильм.
— Все не совсем так. Тебя послушать — что путник, что какой-нибудь булыжник — никакой разницы. А ведь она есть! Мы не просто пассивно находимся там, вспомни. Мы чувствуем, воспринимаем информацию, реагируем на нее. В том числе даже соматически.
— Ну да, например, я кричала во сне, а ты скрежетал зубами и словно отворачивался.
— Серьезно? Ты мне не говорила.
— Это все бесполезно — во сне мы не можем сознательно управлять такими движениями.
— Для меня тут все время присутствует двойственность. Во внешнем мире мы просто спим. А там, внутри — бодрствуем, думаем, удивляемся или боимся — мы чувствуем. И отчасти отделяем себя-наблюдателя или зрителя от — как бы это сказать? — от себя-актера, от участника событий.
— Пусть так. Но что там можно сделать? Никаких кнопок и ручек там нет и быть не может. Нет даже рук, чтобы чего-то коснуться, нет век, которыми можно было бы мигнуть.
— А что есть? Только мозг, душа и канал обмена между ними.
— Да. И еще программа, регистрирующая все сигналы, которые возвращает нам мозг в ответ на воздействие.
— Интересно, а что будет, если в погружении громко говорить про себя какое-нибудь слово?
— Например, «Тпру!» как у лошади? — улыбнулась Зоя.
— Ну уж нет, я не смогу такое мысленно кричать во сне!
— Я тоже. Не особо я верю в эту идею, но можем попробовать. Только надо будет упростить последующий анализ.
— Как именно?
— Вот здесь тонкий момент. Надо, чтобы засыпание было, а погружения не было.
— Это легко! У нас, у каждого, в пространстве души полно точек, где нет никаких погружений.
— Не совсем. Надо, чтобы ты не просто уснул и выспался, а чтобы при этом хотя бы частично оставался в сознании. Тогда ты мог бы мысленно повторять, скажем, «стоп-стоп-стоп», пауза и опять.
— Хм… А ты потом будешь искать в принимаемых сигналах любые отклики с пиками, что периодически повторяются по три раза? Хорошо придумала!
— Ну… так мы хотя бы заранее знаем, что искать.
* * *
Эксперименты ничего не дали. Точнее, Зоя не смогла выделить никаких откликов с тройными пиками. Может быть, мозг не оперирует словами, а может, слова или их смыслы вплетаются куда-то еще, как сложная составная часть. В любом случае это не сработало. Нужно придумывать
В последнем из этой серии экспериментов ему стало даже немного скучновато висеть в серой пустоте и безмолвно кричать тройные «стоп». Он в деталях представил себе самодельные софиты, которыми Семен в школе украшал выступления их ансамбля. Воображаемые свет и цвет теперь заливали бывшую серость. Так было веселей, а мысленно бормотать слова они не мешали и, наоборот, даже помогали, когда он начал этими софитами — тоже мысленно — подмигивать. Но Зое об этом не сказал.
Как ни странно, при обработке сигналов именно этого эксперимента она сама нашла необычную линию на одной из частот сигнала. Само по себе это ничего не значило — в любой момент в спектре принимаемого сигнала появлялись и пропадали самые разные частоты. Но здесь линия появилась не сразу после засыпания, а через некоторое время, а потом и вовсе сделалась прерывистой — то есть, то нет. Это уже напоминало осмысленное поведение, как раз некий отклик «оттуда».
— Давай вспомни, что необычного ты делал в последнем тесте?
— Да вроде все как всегда… Мысленно говорил слова, скучал…
— Скучал и… что? Ногой качал? Свистел? Решал задачи? Делал мысленную гимнастику? Вспоминай, это важно!
— Там темно и мутно. Я… зажег себе цветной фонарик.
— Ты серьезно?
— Да, представил себе софиты.
— И помигал ими?
— Ага.
— Слу-ушай, а это может стать решением! Я бы точно до такого не додумалась. Нам бы еще как-то цвет различать. Нужна новая серия экспериментов!
— Что теперь будем там делать?
— Давай начнем с самых простых цветов.
— Детский набор карандашей подойдет? Красный, желтый, зеленый, синий, коричневый, черный.
— Хорошо, но именно в таком порядке. Давай так. Некоторое время висим в темноте. Потом представляем себе, как очень яркий красный цвет заливает все доступное пространство. Через некоторое время гасим его, сидим в темноте. Дальше берем следующий цвет — заливаем все желтым. И так до… э… коричневого, наверное. Черным вряд ли получится залить черноту. Но пять цветов тоже неплохо для начала. В конце гасим коричневый и просто висим в темноте.
— Я думаю, для надежности надо каждому из нас сделать по три таких погружения.
— Да, так даже лучше — надежней распознавание пройдет.
* * *
Теперь, когда Зоя знала, где и что искать, дело пошло быстрее. Для наглядности Зоя снова свела обнаруженные данные в проекцию на плоскость. Вырисовался эдакий узенький полумесяц. Наложив результаты трех погружений Торика, получили тот же полумесяц, но несколько размазанный. Сказывались ошибки — и эксперимента, и измерения.