Полет в глубину
Шрифт:
Как-то между делом он спросил:
— Слушай, а друзья тебя как называют? Не все же полностью говорят «Динара». Может быть, «Ди»?
— У меня в этом городе пока нет друзей, — ответила она. — Но если мое полное имя тебе слишком тесно, можешь звать меня «Ри». Потому что «Ди» или «Дина» — это совсем другое имя, неприятное.
— Ри? А мне нравится!
— Мне тоже, — подхватила она. — Только не на работе, ладно?
— Конечно! — и тут же смутился. — А у нас будет еще и «не на работе»?
Она сверкнула глазами, слегка
— Все в твоих руках!
В коридоре он так замечтался, что чуть не сбил с ног Ингу, наткнувшись на нее самым беспардонным образом.
— Эй, Толян, ты что, совсем нюх потерял?
— Простите, не заметил. Задумался.
— Ну не до такой же степени! Чего в гости не заходишь? Мефодий про тебя спрашивал, что ему передать?
— Да я тут как-то… — рассеянно промычал Торик.
— Ладно, беги, раз спешишь. Но все же загляни, как время будет. Покалякаем, покумекаем, расскажешь последние новости.
— О, кстати! Вика у меня жениха себе нашла.
— Да ну! И ты молчал? Ну вот, заходи, и все мне подробненько, в деталях расскажешь. Это мне очинно интересно. Заходи, лады?
— Ага.
Прошел месяц, а он так ни разу и не заглянул к ней.
* * *
А потом жизнь словно стремительно покатилась с горы. Торик даже сам не понял, как все получилось. Им овладело какое-то болезненное наваждение. Динара мягко, но настойчиво направляла развитие их отношений. А сам он был на седьмом небе, ведь из всех она выбрала именно его. Не верил своему счастью и боялся спугнуть.
Даже спрашивал ее — почему я? Динара смеялась и отвечала, что это судьба, но при этом добавляла: ни о чем не думай, все хорошо, пока хорошо. И это несколько озадачивало и напоминало что-то смутно знакомое, но Торик не мог и не хотел думать о таких мелочах. Каждый день он спешил — к ней. Не на работу, а именно к ней.
* * *
— Вот здесь я и живу, — Динара широким жестом обвела весьма скромную комнатку. — Располагайся, я сейчас.
— С ума сойти! — восхищался он. — У тебя и ароматические свечи есть?
— А как же! Аромат — это самое главное. Он дарит отношениям искренность. И позволяет полнее выражать чувства. Но сначала давай выпьем чай. Он не простой, а волшебный. Поможет снять лишнее напряжение.
— Да мне и так хорошо.
— А будет еще лучше, обещаю, — ее улыбка на миг показалась ему ослепительной. Или это вспыхнул огонек свечи? — Пойдем? — И она вручила ему свою узкую ладонь.
* * *
Когда Торик внезапно осознал, что посреди зимы внезапно настал апрель, ему вспомнились слова из старой дворовой песни: «но промчался месяц, как в хмельном угаре». Потому что именно так он теперь и жил.
Они вдвоем с Динарой встречали утро, теперь у него. Хорошо, что Вика сегодня ночует у своих, но вообще с этим надо будет что-то делать.
Когда пыл любви на время отступал, Торик брал гитару и пел ей:
Ты и я — гармония мира,
Ночь, Луна, извечная лира…
С тобою быть — про все забыть…
Динара никогда не подпевала, но слушала, улыбалась и качала головой в такт. О себе она рассказывала очень мало. Совсем чуть-чуть про детство, о прабабушке, полуслепой, но мудрой и доброй. О горах, куда ей всегда так хотелось попасть, но случай так и не представился. Как-то раз Торик спросил ее о родителях, но она отвернулась и только рукой махнула. Да, они были разными, но ему нравилось в ней все, даже ее загадочность.
Как-то она пропала на целую неделю. Они виделись только на работе, и там она по-прежнему улыбалась ему, но вечером они сразу расходились по своим домам. Он выяснил, что она на него не обиделась, просто ей нужно личное время, и тут же перестал об этом беспокоиться.
Омут быстротечной любви затянул его, закружил. Днем и ночью он мог думать только о ней, о них, об их планах и мечтах. Все остальное стало неважным.
Он даже не замечал, что совершенно упускает всю остальную свою жизнь.
* * *
— Ты завтра дома ночуешь или… — неопределенно спросила Вика.
— А что, тебе срочно нужна площадь?
— Ну… — она смущенно улыбнулась.
— Вик, ты ведь большая девочка, да? Все знаешь? Меня потом твоя мама не прибьет ненароком? Не скажет «недоглядел»?
Она посмотрела на него снисходительно, потом руками развела и хмыкнула:
— Ну, до сих пор я вроде обходилась своим умишком. Надеюсь, и дальше ни во что не вляпаться.
— Как-то у нас всем становится все менее удобно.
— «Просто дети стали старше», — пропела Вика с улыбкой.
— Ладно. Давай-ка я завтра родителей навещу с ночевкой. Сто лет уже у них не был.
— Спаси-и-ибо! — она даже приобняла его на радостях. — Ой, слушай, все забываю сказать. Семена выписали, он сейчас дома. Просил тебя прийти. Сходишь?
— Да, надо будет, но попозже.
— Ладно, я скажу ему.
* * *
— Привет, безлошадная пропащая душа!
— Олег, ты, что ли? Слушай, я тут несколько занят.
— Дык ты уже два месяца каждый день невозможно как занят. Один вечер можешь освободить? Посидели бы, поговорили. Я недавно вернулся из…
— Слушай, мне правда некогда.
— Понятно, — сразу сменил он тон. — Как ее зовут?
— Кого?
— Причину твоей занятости.
— Проницательный ты наш.