Полет ворона
Шрифт:
них, как найти Стражей, они ведь могли знать, откуда начать поиски Лорда севера. И я
надеялась, что мы подружимся с ними. Если добрый народец уговорить присоединиться к
восстанию, у нас будет больше шансов свергнуть Кельдека. Самый известный Зовущий в
прошлом объединил фейри и людей против общего врага.
Это все хорошо, но я не убедила пока что даже народец, что жил рядом. В этом-то и
проблема. Мой дар был мощным. Я изменила им исход сражения, призвала
чтобы он упал и раздавил Силовиков. Но последствия были тяжелыми, ведь пострадал и
один из мятежников, от своей раны он умер. В тот день мятежники считали меня героиней.
Но я не чувствовала себя такой. Такая сила пугала меня. Потому я не хотела ее
использовать, пока не пойму, как делать это с умом. Нужно дотянуться до Народца внизу
без использования дара, убедить, а не заставить. Шалфей и ее клан подружились со мной
без зова. Почему тут не может случиться так же?
Мое здоровье стало лучше. Сил стало больше, благодаря хорошей еде, отдыху и
тренировкам. Я привыкла жить в замкнутом месте с людьми. Поначалу было сложно, ведь
я давно уже не желала в Лесу воронов с семьей. Мы с отцом долго были одни, а после его
смерти осталась только я. А потом Флинт и я. Я старалась поменьше думать о нем, ведь
воображение рисовало Флинта при дворе, в беде, под подозрением. Порой он снился мне,
и я не могла понять эти сны. Я молчала о них. Он был моим товарищем во времена беды,
порой я доверяла ему, порой сомневалась в нем, но он стал выше всех друзей. И теперь
ушел. Но нельзя тратить время на сожаления о том, чего не могло быть.
Я не считала дни, но другие это делали. Близилась середина зимы, и даже Бэн и
Кенал, недавно прибывшие в Тенепад, начинали напоминать воинов, благодаря
тренировкам Тали и их тяжелой работе. Мы сидели в столовой, единственном большом
месте, где могли поместиться все, выполняя различные задания в свете ламп, когда ужин
был завершен. В одном конце горел огонь Миллы в большом очаге, согревая место. Реган
и Тали сидели вместе, рыжая и темная головы склонились над картой, разложенной на
столе. Они спорили, но говорили тихо. Руки Тали были скрещены, а Реган, что было
странно для него, хмурился.
Мы с Евой чинили одежду. Киллен, лучший лучник Тенепада, работал с
материалами, что разложил на столе перед собой. Андра точила мой нож, щурясь. Рядом
лежали особые ножны, что я сделала, с амулетами. Она не спрашивала о них, а я не
выдавала всего. Я научилась делать такое у бабушки, мудрой женщины. Рассказывать о
ней было больно даже теперь. Она пала жертвой Сбора,
оболочкой, ведь порабощение не получилось. Ее уничтожили на моих глазах, мне было
двенадцать. Я пряталась и смотрела. Я научилась отгонять воспоминание, пока не стало
больно.
Когда Флинт рассказал мне, что он – Поработитель, что тоже применял такую магию
к людям, я убежала. Мне было плохо. Флинт называл это исцелением разума, хорошей
старой магией, как это было до Кельдека. Мне пришлось смириться с тем, что когда-то эта
сила была для исцеления. Но я не говорила о бабушке, ни о ее мудрости и любви, силе и
доброте, ни о хрупкой оболочке, которой она стала. Ее смерть была ей спасением.
Большой Дон чинил копье. Маленький Дон, что был ниже, играл на трехструнной
скрипке и тихо напевал. Другие играли в камни, кости, прочее, и система подсчетов была
сложной, казалось, она менялась каждый вечер. Счет отмечали на стене углем, часто
спорили о нем.
Я не думала об играх. Никто не знал, что я встретила Флинта, когда он выиграл меня
в кости. Та ночь осталась в моей памяти навек. А после игры Сбор обрушился на
Темноводье, моего отца сожгли. Я старалась быть спокойной, когда народ приносил доки
и кости, научилась не вздрагивать всякий раз, когда они выкрикивают: «Копье! Гончая!
Олень!».
– Тебе пора спать, - взглянула на меня Ева. – Ты выглядишь усталой. Опять плохие
сны?
Скрывать тут что-то было сложно.
– Я в порядке. Дай мне хотя бы закончить штопать эти штаны.
– Опять Тали, - отметила Ева. – Она изнашивает их быстрее остальных, но мне еще
дорога голова на плечах, так что я не прошу ее чинить их самой. Она ведь делом занята.
Одна стоит четверых мужчин.
Работая костяной иглой, надеясь, что Тали не будет возмущена моими кривыми
стежками, я позволила себе думать о Флинте, ведь это сон о нем помешал мне спать
прошлой ночью. Было сложно понять, кем мы были друг для друга. Не любовники. Не
возлюбленные. Между нами было что-то глубокое, его было сложно описать словами. Я
боялась за него. И, несмотря на то, кем он был и что делал, я хотела, чтобы он вернулся.
Но только если от этого он не будет в большей опасности. Я хотела, чтобы мы могли быть
вместе без страха. Я надеялась, это случится до того, как мы будем старыми и
безразличными.
– О чем мечтаешь, Нерин?
Я выдавила улыбку.
– О лучших временах. Шансах. О хорошем.
– Ах, да. Все мы мечтаем об этом.