Полет ворона
Шрифт:
Когда она, не отстав от него, прикончила третий бренди, то заговорщицки склонилась к нему над рукой, которую он все еще держал, и сказала:
— Знаете, это не сработает.
— Что? — спросил он.
— Попытка напоить меня. Я могу уложить вас под стол. Я могу уложить под стол вас, каждого в этом баре и русскуюармию. Выпивая неразбавленную водку. На пустой желудок.
У Джоша была крепкая голова и луженый желудок. Во всяком случае, большую часть времени. Но теперь он не был так убежден в этом. Однако… Ведь он никогда в жизни не был мертвецки пьян. Так что
Он крикнул, требуя принести еще бренди.
Еще до того, как открыть глаза, Джош вспомнил предыдущую ночь. Частично. Он очень отчетливо помнил, как спрашивал Рейвен, может ли он пить шампанское из ее туфли, и помнил ее ответ. Она сказала, что сандалии с открытым носком не слишком для этого подходят. Он помнил, как предложил другому завсегдатаю бара соревноваться в арм-рестлинге; задним числом он решил, что это было глупо. Если бы он не чувствовал боли в ногтях, то решил бы, что его рука отсохла.
Он помнил, как рассказывал длинную и несколько запутанную историю всем и каждому, кто желал слушать, включая деревянного индейца, стоявшего в углу. Он помнил, как преследовал Рейвен вокруг стола. Или трех. Он помнил, как торжественно предлагал ей четыре дома, шесть частных реактивных самолетов, бриллиант «Хоуп», [3] юг Монтаны, норковую шубу, «Порше» и остаток своей выпивки, если только она выйдет за него замуж. Он помнил, что она смеялась.
Она много смеялась.
3
«Хоуп», 44,5 кар. Очень редкого глубокого сапфирового цвета. Замечательной чистоты и правильных пропорций. Был куплен Людовиком XIV в 1668 году, а в 1792 году, во время Французской революции, был украден в числе других сокровищ из хранилища французских королей. Больше туда не возвращался. В 1830 году его приобрёл на аукционе банкир и собиратель драгоценных камней Хоуп, чьим именем он и назван. В 1958 году подарен Смитсоновскому институту в Вашингтоне, где находится сейчас. Считают, что этот алмаз приносит несчастье владельцам. (прим. ред.)
После этого все действительностало туманным.
Он попытался открыть глаза. Какой-то идиот, как он обнаружил, присыпал его веки песком. А какой-то другой идиот подвесил солнце прямо перед ним, и оно было адски ярким. Он закрыл глаза и попытался застонать, обнаружив, что звук произвел гибельный эффект на его голову: маленькие человечки с кувалдами начали строить в ней небоскреб. Он подавил второй стон, опасаясь, что небоскреб рухнет и раздавит его мозг.
До него донесся приятный травяной аромат.
— Вы можете сесть?
Его веки резко поднялись, и воспаленные глаза переместились, чтобы в конце концов обнаружить ее стоящей у кровати. Несмотря на измученное состояние тела, пульсация желания возникла мгновенно и послала копье изысканной муки до самой его головы. Он уже не возражал против боли. На
— Я не чувствую левую руку, — сумел прокаркать он.
— Я не удивлена. — Ее голос был очень тихим; безусловно, она понимала его состояние. — Вы боролись с человеком, похожим на стартовый состав профессиональной футбольной команды. В одном лице.
С огромным усилием и немалой ее помощью Джош сумел сесть. Он яростно сказал себе, что вряд ли вообще в состоянии насиловать брюнеток, и таким образом оказался способен — едва — обуздать порывы, одолевшие его при первом прикосновении ее руки. Позади него были навалены подушки, и он обнаружил, что на нем надеты только брюки. Он позволил себе краткое удовольствие, вообразив картины, в которых Рейвен раздевала его, но затем отбросил эти мысли, так как за этим, по его мнению, крылось безумие.
Он находился в мягкой кровати в светлой яркой спальне, и это был какой-то момент следующего дня.
Она вручила ему чашку пахнущего травами варева и осторожно присела на кровать:
— Выпейте. Это поможет.
К его некоторому удивлению, крепкий и горячий травяной чай действительно помог. Его голова даже начала проясняться. Внезапно озадаченный, он опустил взгляд на свою онемевшую левую руку.
— Я правша, — сказал он. — С какой стати я использовал для борьбы левую руку?
Улыбка в ее веселых глазах распространилась на подрагивающие губы.
— Ну, — прошептала она, — вы уравнивали силы. Для справедливости.
Смех причинял боль его голове, но Джош не слишком возражал.
— Черт, — задохнулся он в конце концов, — я уверен, что опозорил себя и смутил вас до смерти. — Он чувствовал разом и облегчение, и разочарование, поняв, что, по-видимому, не опозорил себя нападением на нее. Облегчение победило, главным образом потому, что это было бы тем, что он, безусловно, хотел бы помнить.
Она все еще приглушенно смеялась:
— Нисколько. Многие мои друзья годами пытались напоить меня, и я научилась справляться с этим. И вы были не так уж плохи. Вы держались на ногах, несмотря ни на что.
Он соображал с трудом:
— Я отчетливо помню, как предлагал вам мое королевство, если вы выйдете за меня замуж. Вы смеялись.
— Простите меня, — торжественно сказала она. — Но до этого вы предлагали свое королевство за коня; вы говорили всем, что хотите убить для меня драконов. Вы также сделали королевство ставкой в арм-рестлинге.
— Я ничего не подписывал, ведь так? — осторожно спросил он.
— Нет, но вы купили всем выпивку. Я, в конце концов, забрала себе ваш зажим для денег, прежде чем вы смогли бы купить таверну. — Она указала на тумбочку. — Там еще прилично осталось, главным образом потому, что Джейк был испуган тем, как вы швырялись деньгами, и помог мне посадить вас в такси прежде, чем вы обанкротились.
Он уставился на ее изящное лицо, ее оживленно блестевшие теплые фиалковые глаза, и ощутил сердечную боль, которую познал так недавно.